Составление: Анна Блейз (с)
Гипнос/Сомнус как помощник богов и смертных
Бог сна как спутник ночных божеств
Патера из Парабьяго, деталь, II-V вв. н.э.
Стаций, «Фиваида», II.59—61 (I в. н.э., пер. Ю. Шичалина). Ночную пору Сопор (Сон, тождественный здесь Сомнусу) проводит в небесах, правя упряжкой Ночи (по другой версии — колесницей Луны; см. XII.305—308). С ним встречается по дороге Меркурий, провожающий тень фиванского царя Лаия.
…В пути ему Сон повстречался,
Ночи гонящий коней: отпрянув в почтительном страхе,
Сон божеству уступил в небесах дорогу прямую.
…Sopor obuius illi
Noctis agebat equos, trepidusque adsurgit honori
numinis et recto decedit limite caeli.
Стаций, «Ахиллеида», I.619—623 (I в. н.э., пер. под ред. А. Подосинова). Сомнус обитает в небесах, а по ночам спускается на землю.
В розовоцветной упряжке Луна поднималась на небо,
Сон в это время с небес спускается плавно на землю
И обнимает он крыльями мир, в тишину погруженный.
Все успокоились хоры, и медь, утомившись от звона,
Тоже молчит.
Scandebat roseo medii fastigia caeli
Luna iugo, totis ubi somnus inertior alis
defluit in terras mutumque amplectitur orbem.
consedere chori paulumque exercita pulsu
aera tacent…
Стаций, «Фиваида», VI.25—27 (I в. н.э., пер. Ю. Шичалина). На рассвете Сомнус вместе с Луной и Ночью покидает небо.
Трудолюбивый возок Тифония [= Аврора] светлая в небо
вывела, и от него бессонная бледной богини [= Луны]
упряжь бежит, а с нею и Сон об исчерпанном роге.
clara laboriferos caelo Tithonia currus
extulerat uigilesque deae pallentis habenas
et Nox et cornu fugiebat Somnus inani;
Нонн, «Деяния Диониса», XXVII.1—2 (V в. н.э., пер. Ю. Голубца).
Гипнос, забот разрешитель, сложил свои крылья пред девой
Эос, врата отворившей дню…
Ἄρτι δὲ λυσιπόνοιο τιναξαμένη πτερὸν Ὕπνου
ἀντολίης ὤιξε θύρας πολεμητόκος Ἠώς…
Квинт Смирнский, «После Гомера», V.395—396 (IV в. н.э., пер. А. Большакова)
Из Океана, меж тем, ухватив золотые поводья,
Эос прекрасная вышла, и, как дуновенье, на небо
Сон от людей отлетел…
Καὶ τότ᾽ ἀπ᾽ Ὠκεανοῖο κίεν χρυσήνιος Ἠώς.
Ὕπνος δ᾽ οὐρανὸν εὐρὺν ἀνήιεν εἴκελος αὔρῃ…
Стаций, «Сильвы», I.6.85—92 (I в. н.э., пер. Т. Александровой). На празднике Сатурналий в Риме Сон (Сомнус) покидает ночную арену, освещенную искусственными огнями.
Ночь на землю нисходит голубая, —
Появляется посреди арены
Круг светящийся, разгоняя тени,
Ярче кносской сияния короны.
Отвечает ему огнями небо,
Ночи темной всевластье упраздняя.
И ленивый Покой, и Сон безвольный,
Отбегают от нас в иные страны.
Vixdum caerula nox subibat orbem,
descendit media nitens harena
densas flammeus orbis inter umbras
vincens Gnosiacae facem coronae.
conlucet polus ignibus nihilque
obscurae patitur licere nocti.
fugit pigra Quies, inersque Somnus
haec cernens alias abit in urbes.
Гипнос как брат и помощник Таната (Смерти)
Гомер, «Илиада», XVI.453—457, (VIII в. до н.э., пер. Н. Гнедича), Гера обращается к Зевсу со словами о посмертной участи героя Сарпедона (сына Зевса и Европы), которому предстоит погибнуть в Троянской войне от рук Патрокла:
«…После, когда Сарпедона оставит душа, повели ты
Смерти и кроткому Сну бездыханное тело героя
С чуждой земли перенесть в плодоносную Ликии землю.
Там и братья и други его погребут и воздвигнут
В память могилу и столп, с подобающей честью умершим».
αὐτὰρ ἐπὴν δὴ τόν γε λίπῃ ψυχή τε καὶ αἰών,
πέμπειν μιν θάνατόν τε φέρειν καὶ νήδυμον ὕπνον
εἰς ὅ κε δὴ Λυκίης εὐρείης δῆμον ἵκωνται,
ἔνθά ἑ ταρχύσουσι κασίγνητοί τε ἔται τε
τύμβῳ τε στήλῃ τε· τὸ γὰρ γέρας ἐστὶ θανόντων.
Аттический краснофигурный лекиф,
ок. 435-425 до н.э.
Гомер, «Илиада», XVI.666—683, (VIII в. до н.э., пер. Н. Гнедича), по приказу Зевса Аполлон выносит тело павшего Сарпедона с поля битвы и препоручает его Гипносу и Танату:
В оное время воззвал к Аполлону Кронид тучеводец:
«Ныне гряди, Аполлон, и, восхитив от стрел Сарпедона,
Тело от черной крови, от бранного праха очисти;
Вдаль перенесши к потоку, водою омой светлоструйной,
Миром его умасти и одень одеждой бессмертной.
Так совершив, повели ты послам и безмолвным и быстрым,
Смерти и Сну близнецам, да поспешно они Сарпедона
В край отнесут плодоносный, в пространное Ликии царство.
Тамо братия, други его погребут и воздвигнут
В память могилу и столп, с подобающей честью усопшим».
Рек громовержец, — и не был отцу Аполлон непокорен:
Быстро с Идейских вершин низлетел на ратное поле.
Там из-под стрел Сарпедона, подобного богу, похитил;
Вдаль перенесши к потоку, водою омыл светлоструйной,
Миром его умастил, одеял одеждой бессмертной,
И нести повелел он послам и безмолвным и быстрым,
Смерти и Сну близнецам, и они Сарпедона мгновенно
В край пренесли плодоносный, в пространное Ликии царство.
καὶ τότ᾽ Ἀπόλλωνα προσέφη νεφεληγερέτα Ζεύς·
εἰ δ᾽ ἄγε νῦν φίλε Φοῖβε, κελαινεφὲς αἷμα κάθηρον
ἐλθὼν ἐκ βελέων Σαρπηδόνα, καί μιν ἔπειτα
πολλὸν ἀπὸ πρὸ φέρων λοῦσον ποταμοῖο ῥοῇσι
χρῖσόν τ᾽ ἀμβροσίῃ, περὶ δ᾽ ἄμβροτα εἵματα ἕσσον·
πέμπε δέ μιν πομποῖσιν ἅμα κραιπνοῖσι φέρεσθαι
ὕπνῳ καὶ θανάτῳ διδυμάοσιν, οἵ ῥά μιν ὦκα
θήσους᾽ ἐν Λυκίης εὐρείης πίονι δήμῳ,
ἔνθά ἑ ταρχύσουσι κασίγνητοί τε ἔται τε
τύμβῳ τε στήλῃ τε· τὸ γὰρ γέρας ἐστὶ θανόντων.
Ὣς ἔφατ᾽, οὐδ᾽ ἄρα πατρὸς ἀνηκούστησεν Ἀπόλλων.
βῆ δὲ κατ᾽ Ἰδαίων ὀρέων ἐς φύλοπιν αἰνήν,
αὐτίκα δ᾽ ἐκ βελέων Σαρπηδόνα δῖον ἀείρας
πολλὸν ἀπὸ πρὸ φέρων λοῦσεν ποταμοῖο ῥοῇσι
χρῖσέν τ᾽ ἀμβροσίῃ, περὶ δ᾽ ἄμβροτα εἵματα ἕσσε·
πέμπε δέ μιν πομποῖσιν ἅμα κραιπνοῖσι φέρεσθαι,
ὕπνῳ καὶ θανάτῳ διδυμάοσιν, οἵ ῥά μιν ὦκα
κάτθεσαν ἐν Λυκίης εὐρείης πίονι δήμῳ.
Стаций, «Фиваида», X.300—303 (I в. н.э., пер. Ю. Шичалина). Во время войны Семерых против Фив аргивяне истребляют фиванский отряд, по велению Юноны погруженный Сомнусом в беспробудный сон.
Поле дымится, над ним дух Сна и Смерти слиянно
носится, и ни один из лежащих не вскрикнул и даже
взора не поднял, — таким на бедственных бог легкокрылый
мраком налег и одним отверзал умирающим очи.
fumat humus, somnique et mortis anhelitus una
uoluitur; haud quisquam uisus aut ora iacentum
erexit· tali miseris deus aliger umbra
incubat et tantum morientia lumina soluit.
Элиан, «Пестрые рассказы», II.35 (II—III вв. н.э., пер. С. Поляковой).
«На склоне дней, будучи уже очень старым, Горгий из Леонтин впал в сильную слабость и лежал в дремоте. Кто-то из друзей пришел навестить его и спросил: “Что слышно?”; на это Горгий ответил: “Мой сон начинает уже уподобляться своему двойнику”».
Γοργίας ὁ Λεοντῖνος ἐπὶ τέρματι ὢν τοῦ βίου καὶ γεγηρακὼς εὖ μάλα ὑπό τινος ἀσθενείας καταληφθείς, κατ᾽ ὀλίγον ἐς ὕπνον ὑπολισθάνων ἔκειτο. ἐπεὶ δέ τις αὐτὸν παρῆλθε τῶν ἐπιτηδείων ἐπισκοπούμενος καὶ ἤρετο ὅ τι πράττοι, ὁ Γοργίας ἀπεκρίνατο ‘ἤδη με ὁ ὕπνος ἄρχεται παρακατατίθεσθαι τἀδελφῷ.’
Коллуф, «Похищение Елены», 365—372 (V—VI вв. н.э., пер. А. Блейз). Дочь Елены Прекрасной от Менелая, Гермиона, оплакивает мать, покинувшую ее и бежавшую с Парисом. Сон-Гипнос здесь предстает младшим братом Смерти-Таната.
Так причитала она [= Гермиона], а после, поникнув главою,
Сна дуновенье вдыхала, извечного спутника Смерти
(истинно, этим двоим заповедано сходство повадок,
дабы юнейший во всем подражал первородному брату, —
вот отчего он рыдающих жен в забытье погружает,
крепкою дремой смыкая от слез утомленные очи)
и, меж видений коварных блуждая и грезе поддавшись,
мнила, что мать перед нею…
ὣς ἡ μὲν στενάχιζεν· ἀνακλίνουσα δὲ δειρὴν
ὕπνον ἔπνει, θανάτοιο συνέμπορον· ἦ γὰρ ἐτύχθη
ἄμφω ἀναγκαίη ξυνήια πάντα λαχόντε
ἔργα παλαιοτέροιο κασιγνήτοιο διώκειν.
ἔνθεν ἀκηχεμένοισι βαρυνόμεναι βλεφάροισι
πολλάκις ὑπνώουσιν, ὅτε κλαίουσι, γυναῖκες.
ἡ μὲν ἀλητεύουσα δολοφροσύνῃσιν ὀνείρων
μητέρα παπταίνειν ὠίσατο…
Бог сна как помощник Геры/Юноны
Гомер, «Илиада», XIV.213—291 (VIII в. до н.э., пер. Н. Гнедича), Гера уговаривает Гипноса погрузить в Зевса в сон, чтобы она смогла (вопреки запрету Зевса и с помощью Посейдона) содействовать ахейцам в Троянской войне. Упоминается эпизод, в котором Гипнос таким же образом дает Гере возможность преследовать своим гневом Геракла, но сам едва успевает спастись от Зевса, когда тот пробуждается от сна. Гера убеждает бога сна помочь ей еще раз и в благодарность клянется отдать ему в жены младшую из Харит, Пасифею, о которой Гипнос издавна мечтал.
Там [Гера] ниспустилася в Лемне, Фоасовом граде священном;
Там со Сном повстречалася, братом возлюбленным Смерти;
За руку бога взяла, называла и так говорила:
«Сон, повелитель всех небожителей, всех земнородных!
Если когда-либо слово мое исполнял ты охотно,
Ныне исполни еще: благодарность моя беспредельна.
Сон, усыпи для меня громодержцевы ясные очи,
В самый тот миг, как на ложе приму я в объятия бога.
В дар от меня ты получишь трон велелепный, нетленный,
Златом сияющий: сын мой, художник, Гефест хромоногий,
Сам для тебя сотворит и подножием пышным украсит,
Нежные ноги тебе на пиршествах сладких покоить».
Гере державной немедля ответствовал Сон усладитель:
«Гера, богиня старейшая, отрасль великого Крона!
Каждого я из богов, населяющих небо и землю,
Сном одолею легко; усыплю я и самые волны
Древней реки Океана, от коего всё родилося.
К Кронову ж сыну, царю, и приближиться я не посмею,
В сон не склоню громодержца, доколе не сам повелит он.
Помню, меня он и прежде своей образумил грозою,
В день, как возвышенный духом Геракл, порожденный Зевесом,
Плыл от брегов Илиона, троянского града рушитель:
В оный я день обаял Эгиоха [= Зевса] всесильного разум,
Сладко разлившися; ты ж устрояла напасти Гераклу;
Ты неистовых ветров воздвигнула бурю на море,
Сына его далеко от друзей, далеко от отчизны,
Бросила к брегу Кооса. Воспрянул Кронид и грозою
Всех по чертогу рассыпал бессмертных; меня наипаче
Гневный искал и на гибель с неба забросил бы в море,
Если бы Ночь не спасла, и бессмертных и смертных царица.
К ней я, спасаясь, прибег. Укротился, как ни был разгневан,
Зевс молнелюбец: священную Ночь оскорбить он страшился.
Ты же велишь мне опять посягнуть на опасное дело!»
Вновь говорила ему волоокая Гера богиня:
«Сон усладитель, почто беспокойные мысли питаешь?
Или ты думаешь, будет троян защищать громовержец
Так же, как в гневе своем защищал он любезного сына?
Шествуй; тебе в благодарность юнейшую дам я Хариту;
Ты обоймешь наконец, назовешь ты своею супругой
Ту Пазифею, по коей давно все дни воздыхаешь».
Так изрекла, и ответствовал Сон, восхищенный обетом:
«Гера, клянись нерушимою клятвою, Стикса водою;
Руки простри и коснися, одною — земли многодарной,
Светлого моря — другою, да будут свидетели клятвы
Все преисподние боги, присущие древнему Крону:
Ими клянися, что мне ты супругой Хариту младую
Дать Пазифею, по коей давно я все дни воздыхаю».
Рек, — и ему покорилась лилейнораменная Гера;
Руки простерши, клялась и, как он повелел, призывала
Всех богов преисподних, Титанами в мире зовомых.
Ими клялася, и страшную клятву едва совершила,
Оба взвились и оставили Имбра и Лемна пределы;
Оба, одетые облаком, быстро по воздуху мчались.
Скоро увидели Иду, зверей многоводную матерь;
Около Лекта оставивши понт, божества над землею
Быстро текли, и от стоп их — дубрав потрясались вершины.
Там разлучилися: Сон, от Кронидовых взоров таяся,
Сел на огромнейшей ели, какая в то время на Иде,
Высшая, гордой главою сквозь воздух в эфир уходила;
Там он сидел, укрываясь под мрачными ветвями ели,
Птице подобяся звонкоголосой, виталице горной,
В сонме бессмертных слывущей халкидой, у смертных киминдой.
Λῆμνον δ᾽ εἰσαφίκανε πόλιν θείοιο Θόαντος.
ἔνθ᾽ Ὕπνῳ ξύμβλητο κασιγνήτῳ Θανάτοιο,
ἔν τ᾽ ἄρα οἱ φῦ χειρὶ ἔπος τ᾽ ἔφατ᾽ ἔκ τ᾽ ὀνόμαζεν·
Ὕπνε ἄναξ πάντων τε θεῶν πάντων τ᾽ ἀνθρώπων,
ἠμὲν δή ποτ᾽ ἐμὸν ἔπος ἔκλυες, ἠδ᾽ ἔτι καὶ νῦν
πείθευ· ἐγὼ δέ κέ τοι ἰδέω χάριν ἤματα πάντα.
κοίμησόν μοι Ζηνὸς ὑπ᾽ ὀφρύσιν ὄσσε φαεινὼ
αὐτίκ᾽ ἐπεί κεν ἐγὼ παραλέξομαι ἐν φιλότητι.
δῶρα δέ τοι δώσω καλὸν θρόνον ἄφθιτον αἰεὶ
χρύσεον· Ἥφαιστος δέ κ᾽ ἐμὸς πάϊς ἀμφιγυήεις
τεύξει᾽ ἀσκήσας, ὑπὸ δὲ θρῆνυν ποσὶν ἥσει,
τῷ κεν ἐπισχοίης λιπαροὺς πόδας εἰλαπινάζων.
Τὴν δ᾽ ἀπαμειβόμενος προσεφώνεε νήδυμος Ὕπνος·
Ἥρη πρέσβα θεὰ θύγατερ μεγάλοιο Κρόνοιο
ἄλλον μέν κεν ἔγωγε θεῶν αἰειγενετάων
ῥεῖα κατευνήσαιμι, καὶ ἂν ποταμοῖο ῥέεθρα
Ὠκεανοῦ, ὅς περ γένεσις πάντεσσι τέτυκται·
Ζηνὸς δ᾽ οὐκ ἂν ἔγωγε Κρονίονος ἆσσον ἱκοίμην
οὐδὲ κατευνήσαιμ᾽, ὅτε μὴ αὐτός γε κελεύοι.
ἤδη γάρ με καὶ ἄλλο τεὴ ἐπίνυσσεν ἐφετμὴ
ἤματι τῷ ὅτε κεῖνος ὑπέρθυμος Διὸς υἱὸς
ἔπλεεν Ἰλιόθεν Τρώων πόλιν ἐξαλαπάξας.
ἤτοι ἐγὼ μὲν ἔλεξα Διὸς νόον αἰγιόχοιο
νήδυμος ἀμφιχυθείς· σὺ δέ οἱ κακὰ μήσαο θυμῷ
ὄρσας᾽ ἀργαλέων ἀνέμων ἐπὶ πόντον ἀήτας,
καί μιν ἔπειτα Κόων δ᾽ εὖ ναιομένην ἀπένεικας
νόσφι φίλων πάντων. ὃ δ᾽ ἐπεγρόμενος χαλέπαινε
ῥιπτάζων κατὰ δῶμα θεούς, ἐμὲ δ᾽ ἔξοχα πάντων
ζήτει· καί κέ μ᾽ ἄϊστον ἀπ᾽ αἰθέρος ἔμβαλε πόντῳ,
εἰ μὴ Νὺξ δμήτειρα θεῶν ἐσάωσε καὶ ἀνδρῶν·
τὴν ἱκόμην φεύγων, ὃ δ᾽ ἐπαύσατο χωόμενός περ.
ἅζετο γὰρ μὴ Νυκτὶ θοῇ ἀποθύμια ἕρδοι.
νῦν αὖ τοῦτό μ᾽ ἄνωγας ἀμήχανον ἄλλο τελέσσαι.
Τὸν δ᾽ αὖτε προσέειπε βοῶπις πότνια Ἥρη·
Ὕπνε τί ἢ δὲ σὺ ταῦτα μετὰ φρεσὶ σῇσι μενοινᾷς;
ἦ φῂς ὣς Τρώεσσιν ἀρηξέμεν εὐρύοπα Ζῆν
ὡς Ἡρακλῆος περιχώσατο παῖδος ἑοῖο;
ἀλλ᾽ ἴθ᾽, ἐγὼ δέ κέ τοι Χαρίτων μίαν ὁπλοτεράων
δώσω ὀπυιέμεναι καὶ σὴν κεκλῆσθαι ἄκοιτιν.
Ὣς φάτο, χήρατο δ᾽ Ὕπνος, ἀμειβόμενος δὲ προσηύδα·
ἄγρει νῦν μοι ὄμοσσον ἀάατον Στυγὸς ὕδωρ,
χειρὶ δὲ τῇ ἑτέρῃ μὲν ἕλε χθόνα πουλυβότειραν,
τῇ δ᾽ ἑτέρῃ ἅλα μαρμαρέην, ἵνα νῶϊν ἅπαντες
μάρτυροι ὦς᾽ οἳ ἔνερθε θεοὶ Κρόνον ἀμφὶς ἐόντες,
ἦ μὲν ἐμοὶ δώσειν Χαρίτων μίαν ὁπλοτεράων
Πασιθέην, ἧς τ᾽ αὐτὸς ἐέλδομαι ἤματα πάντα.
Ὣς ἔφατ᾽, οὐδ᾽ ἀπίθησε θεὰ λευκώλενος Ἥρη,
ὄμνυε δ᾽ ὡς ἐκέλευε, θεοὺς δ᾽ ὀνόμηνεν ἅπαντας
τοὺς ὑποταρταρίους οἳ Τιτῆνες καλέονται.
αὐτὰρ ἐπεί ῥ᾽ ὄμοσέν τε τελεύτησέν τε τὸν ὅρκον,
τὼ βήτην Λήμνου τε καὶ Ἴμβρου ἄστυ λιπόντε
ἠέρα ἑσσαμένω ῥίμφα πρήσσοντε κέλευθον.
Ἴδην δ᾽ ἱκέσθην πολυπίδακα μητέρα θηρῶν
Λεκτόν, ὅθι πρῶτον λιπέτην ἅλα· τὼ δ᾽ ἐπὶ χέρσου
βήτην, ἀκροτάτη δὲ ποδῶν ὕπο σείετο ὕλη.
ἔνθ᾽ Ὕπνος μὲν ἔμεινε πάρος Διὸς ὄσσε ἰδέσθαι
εἰς ἐλάτην ἀναβὰς περιμήκετον, ἣ τότ᾽ ἐν Ἴδῃ
μακροτάτη πεφυυῖα δι᾽ ἠέρος αἰθέρ᾽ ἵκανεν·
ἔνθ᾽ ἧστ᾽ ὄζοισιν πεπυκασμένος εἰλατίνοισιν
ὄρνιθι λιγυρῇ ἐναλίγκιος, ἥν τ᾽ ἐν ὄρεσσι
χαλκίδα κικλήσκουσι θεοί, ἄνδρες δὲ κύμινδιν.
Гомер, «Илиада», XIV.352—362 (VIII в. до н.э., пер. Н. Гнедича). Погрузив Зевса в сон, Гипнос сообщает Посейдону, что просьба Геры исполнена и что боги, сочувствующие ахейцам, могут беспрепятственно поддержать их.
Так беззаботно, любовью и сном побежденный, Кронион [= Зевс]
Спал на вершине Идейской, в объятиях Геры супруги.
Быстро к судам аргивян победительный Сон обратился,
Радости весть возвестить черновласому Энносигею [= Посейдону];
Стал перед ним и воззвал, устремляя крылатые речи:
«Ревностно, царь Посидаон, теперь поборай за данаев!
Даруй ты им хоть мгновенную славу, пока почивает
Зевс громовержец: царя окружил я дремотою сладкой;
Гера склонила его насладиться любовью и ложем».
Рек — и к другим отлетел племенам человеческим славным,
Боле еще возбудив Посидона к защите ахеян.
Ὣς ὃ μὲν ἀτρέμας εὗδε πατὴρ ἀνὰ Γαργάρῳ ἄκρῳ,
ὕπνῳ καὶ φιλότητι δαμείς, ἔχε δ᾽ ἀγκὰς ἄκοιτιν·
βῆ δὲ θέειν ἐπὶ νῆας Ἀχαιῶν νήδυμος Ὕπνος
ἀγγελίην ἐρέων γαιηόχῳ ἐννοσιγαίῳ·
ἀγχοῦ δ᾽ ἱστάμενος ἔπεα πτερόεντα προσηύδα·
πρόφρων νῦν Δαναοῖσι Ποσείδαον ἐπάμυνε,
καί σφιν κῦδος ὄπαζε μίνυνθά περ, ὄφρ᾽ ἔτι εὕδει
Ζεύς, ἐπεὶ αὐτῷ ἐγὼ μαλακὸν περὶ κῶμ᾽ ἐκάλυψα·
Ἥρη δ᾽ ἐν φιλότητι παρήπαφεν εὐνηθῆναι.
Ὣς εἰπὼν ὃ μὲν ᾤχετ᾽ ἐπὶ κλυτὰ φῦλ᾽ ἀνθρώπων,
τὸν δ᾽ ἔτι μᾶλλον ἀνῆκεν ἀμυνέμεναι Δαναοῖσιν.
Филострат Старший, «Картины», II.22 (III в. н.э., пер. С. Кондратьева). Еще один мифологический эпизод, в котором Гипнос, по-видимому, помогает Гере, действуя против Геракла. Из описания старинной картины, на которой изображено нападение пигмеев на Геракла, уснувшего после битвы с Антеем в Ливийской пустыне:
«Геракл спит на мягком песке, так как усталость охватила его, и всею грудью он дышит во время сна открытым ртом, весь исполненный сна. Сам Сон стоит около него в человеческом виде, ставя себе в великую честь, что свалил Геракла».
ὁ δὲ ἐν ἁπαλῇ τῇ ψάμμῳ καθεύδει καμάτου αὐτὸν ὑποδεδυκότος ἐν πάλῃ καὶ παντὶ τῷ στέρνῳ τὸ ἆσθμα ἐφέλκεται χανδὸν ἐμπιπλάμενος τοῦ ὕπνου, αὐτός τε ὁ Ὕπνος ἐφέστηκεν αὐτῷ ἐν εἴδει μέγα οἶμαι ποιούμενος τὸ ἑαυτοῦ ἐπὶ τῷ τοῦ Ἡρακλέους πτώματι.
Овидий, «Метаморфозы», XI.585—591, 621—649 (I в. до н.э. — I в. н.э., пер. С. Шервинского). Юнона отправляет богиню-вестницу Ириду к Сомнусу, чтобы тот послал Алкионе сон о ее муже Кеике, погибшем при кораблекрушении. Сомнус поручает исполнить этот приказ одному из своих сыновей — Морфею.
Молвит [Юнона]: «Ирида, моей вернейшая вестница воли!
Быстро отправься ко Сну в наводящую дрему обитель
И прикажи, чтобы он Алкионе послал в сновиденье
Мужа покойного тень, подобие подлинной смерти!»
Молвила так, — и в покров облекается тысячецветный
Вестница и, небеса обозначив округлой дугою,
В скрытый под скалами дом отлетела царя сновидений.
Иллюстрация к «Метаморфозам» Овидия, 1581
<…> Тут бог, с трудом отягченные дремой
Очи подъемля едва и вновь их и вновь опуская
И упадающим вновь подбородком о грудь ударяясь,
Все же встряхнулся от сна и, на ложе привстав, вопрошает, —
Ибо ее он признал, — для чего появилась. Та молвит:
«Сон, всех сущих покой! Сон между бессмертных тишайший!
Мир души, где не стало забот! Сердец усладитель
После дневной суеты, возрождающий их для работы!
Ты сновиденьям вели, что всему подражают живому,
В город Геракла пойти, в Трахины, и там Алкионе
В виде Кеика предстать, и знаки явить ей крушенья.
Это — Юноны приказ». Передав порученье, Ирида
Вышла. Дольше терпеть не в силах была испарений;
Сон стал в теле ее разливаться, — она убежала
И возвратилась к себе на той же дуге семицветной.
Сон же из сонма своих сыновей вызывает Морфея <…>.
Эти [сыновья Сна] царям и вождям среди ночи являют обычно
Лики свои; народ же и чернь посещают другие.
Ими старик пренебрег; из братьев всех он Морфея,
Чтоб в исполненье привесть повеления Таумантиды [= Ириды],
Выбрал; и снова уже, обессилен усталостью томной,
Голову Сон преклонил и на ложе простерся высоком.
᾽Iri, meae᾽ dixit ᾽fidissima nuntia vocis,
vise soporiferam Somni velociter aulam
exstinctique iube Ceycis imagine mittat
somnia ad Alcyonen veros narrantia casus.᾽
dixerat· induitur velamina mille colorum
Iris et arquato caelum curvamine signans
tecta petit iussi sub nube latentia regis.
<…>
tardaque deus gravitate iacentes
vix oculos tollens iterumque iterumque relabens
summaque percutiens nutanti pectora mento
excussit tandem sibi se cubitoque levatus,
quid veniat, (cognovit enim) scitatur, at illa·
᾽Somne, quies rerum, placidissime, Somne, deorum,
pax animi, quem cura fugit, qui corpora duris
fessa ministeriis mulces reparasque labori,
Somnia, quae veras aequent imitamine formas,
Herculea Trachine iube sub imagine regis
Alcyonen adeant simulacraque naufraga fingant.
imperat hoc Iuno.᾽ postquam mandata peregit,
Iris abit· neque enim ulterius tolerare soporis
vim poterat, labique ut somnum sensit in artus,
effugit et remeat per quos modo venerat arcus.
At pater e populo natorum mille suorum
excitat artificem simulatoremque figurae
Morphea· non illo quisquam sollertius alter
exprimit incessus vultumque sonumque loquendi;
adicit et vestes et consuetissima cuique
verba; sed hic solos homines imitatur, at alter
fit fera, fit volucris, fit longo corpore serpens·
hunc Icelon superi, mortale Phobetora vulgus
nominat; est etiam diversae tertius artis
Phantasos· ille in humum saxumque undamque trabemque,
quaeque vacant anima, fallaciter omnia transit;
regibus hi ducibusque suos ostendere vultus
nocte solent, populos alii plebemque pererrant.
praeterit hos senior cunctisque e fratribus unum
Morphea, qui peragat Thaumantidos edita, Somnus
eligit et rursus molli languore solutus
deposuitque caput stratoque recondidit alto.
Стаций, «Фиваида», X.118—159 (I в. н.э., пер. Ю. Шичалина). Юнона посылает свою вестницу Ириду к Сомнусу с повелением навести беспробудный сон на фиванское войско.
К оной обители Сна с лазурных небес соскользнула
Радуга-дева [= Ирида], — и лес засверкал, и темпейские чащи
радуются божеству. Дуговидным исполнясь сияньем,
дом пробудился, но сам — ни светочем ясным богини,
ни побужденьем ее, ни призывом не тронут — все так же
спит беспробудно. Тогда всю бросила Тавмантиада [= Ирида]
силу лучей и сама под сонные веки проникла.
После же так начала златовласая радуг богиня:
«Повелевает тебе Юнона сморить, о кротчайший
бог, и сидонских вождей, и людей беспощадного Кадма,
кои теперь, возгордясь исходом сраженья, ахейский,
бодрствуя, стан стерегут и твои презирают законы.
Просьб не отвергни таких, — не часто дается возможность
милым Юпитеру быть, осеняясь Юнониной дланью».
Молвит и, дланью бия его по изнеженной груди,
да не погибнут слова, еще и еще призывает.
Ои же с тем, что гласил богини приказ, согласился,
не изменившись в лице; разморясь, из мрачной пещеры
вышла Ирида и блеск поугасший дождем оживила.
Следом за нею и Сон устремил летучую поступь,
ветром овеял виски и, холодом неба ночного
полня надувшийся плащ, в эфире неслышимым шагом
несся и, тяжкий, с высот угрожал аонийским просторам.
Всюду дыханье его по земле простирало пернатых,
скот и зверей, и везде — над какой ни летел он страною —
волны, смиряясь, от скал отступали, ленивей бежали
тучи, и даже леса преклоняли вершины деревьев,
а с разомлевших небес поосыпались многие звезды.
Первым в нахлынувшей мгле ощутило присутствие бога
поле, — и воинов шум и гул голосов неисчетных
угомонился тотчас; когда же налег он крылами
влажными и в темноте, которой смола не чернее,
в стан вступил, — закатились глаза, обессилели выи,
с полслова оборвались недоговоренные речи.
Следом начищенные щиты и свирепые дроты
пали из рук, и на грудь изнемогшие лица поникли.
Смолкло всё, наконец: уже и самих звонкоступов
ноги не держат, и сам огнь пеплом внезапным покрылся.
Та же дрема не зовет к забытью трепещущих греков [= аргивян, осаждающих Фивы]:
к ближнему стану свои облака не пустила ночного
бога чаровная мощь, — повсюду стоят при оружье,
на непроглядную ночь и кичливый дозор негодуя.
huc se caeruleo librauit ab aethere uirgo
discolor· effulgent siluae, tenebrosaque tempe
arrisere deae, et zonis lucentibus icta
euigilat domus; ipse autem nec lampade clara
nec sonitu nec uoce deae perculsus eodem
more iacet, donec radios Thaumantias omnes
impulit inque oculos penitus descendit inertes.
tunc sic orsa loqui nimborum fulua creatrix·
᾽Sidonios te Iuno duces, mitissime diuum
Somne, iubet populumque trucis defigere Cadmi,
qui nunc euentu belli tumefactus Achaeum
peruigil adseruat uallum et tua iura recusat.
da precibus tantis; rara est hoc posse facultas
placatumque Iouem dextra Iunone mereri.᾽
dixit, et increpitans languentia pectora dextra,
ne pereant uoces, iterumque iterumque monebat.
ille deae iussis uultu, quo nutat, eodem
adnuit; excedit grauior nigrantibus antris
Iris et obtusum multo iubar excitat imbri.
ipse quoque et uolucrem gressum et uentosa citauit
tempora, et obscuri sinuatam frigore caeli
impleuit chlamydem, tacitoque per aethera cursu
fertur et Aoniis longe grauis inminet aruis.
illius aura solo uolucres pecudesque ferasque
explicat, et penitus, quemcumque superuolat orbem,
languida de scopulis sidunt freta, pigrius haerent
nubila, demittunt extrema cacumina siluae,
pluraque laxato ceciderunt sidera caelo.
primus adesse deum subita caligine sensit
campus, et innumerae uoces fremitusque uirorum
summisere sonum; cum uero umentibus alis
incubuit piceaque haud umquam densior umbra
castra subit, errare oculi resolutaque colla,
et medio adfatu uerba imperfecta relinqui.
mox et fulgentes clipeos et saeua remittunt
pila manu, lassique cadunt in pectora uultus.
et iam cuncta silent· ipsi iam stare recusant
cornipedes, ipsos subitus cinis abstulit ignes.
at non et trepidis eadem Sopor otia Grais
suadet, et adiunctis arcet sua nubila castris
noctiuagi uis blanda dei· stant undique in armis
foedam indignantes noctem uigilesque superbos.
Стаций, «Фиваида», XII.305—308 (I в. н.э., пер. Ю. Шичалина). В ночную пору Сопор (Сон, тождественный здесь Сомнусу) правит колесницей Луны. Юнона обращается к Кинфии (Луне) с просьбой осветить поле битвы, усеянное телами павших, и отослать Сон к аонийцам (фиванцам), чтобы те не помешали Аргии, любимице Юноны, отыскать тело погибшего мужа:
«В тучах и твой помрачается блеск, — так пронзи их рогами
и над землею, прошу, проследуй привычного ближе.
Сон же, который твоей колесницы намокшие вожжи
держит и носом клюет, — отпусти к аонийцам неспящим».
…et tibi nimbosum languet iubar· exere, quaeso,
cornua, et adsueto propior premat orbita terras.
hunc quoque, qui curru madidas tibi pronus habenas
ducit, in Aonios uigiles demitte Soporem.᾽
Нонн, «Деяния Диониса», XXXI.23—28, 104—199, XXXII.95—98 (V в. н.э., пер. Ю. Голубца). Ревнивая Гера хитростью побуждает Гипноса погрузить Зевса в сон, чтобы наслать беды на Диониса — сына Зевса от смертной возлюбленной. В награду за помощь Гера обещает Гипносу в жены свою дочь, хариту Паситею (Пасифею). Чтобы внушить доверие Гипносу, Ирида, вестница Геры, принимает образ его матери Никты.
В сердце Геры-богини ревность и ярость вскипели,
Злобы лютой полна на Персея и Диониса
Восхотела прельстить она сердце и очи Кронида
Страстью сладкообманной под Гипноса бога крылами
По-над ложем простертым любовным, и при заснувшем
Зевсе желала предаться козням против Лиэя [= Диониса]!
<…> Дия-супруга слетела к волне гесперийской Хремета,
Злоумышляя, туда, где Атлас, сей старец ливийский,
Выю гнул под высокой сводчатой высью небесной.
Зефира, ветра ревнивца, Ириду-соложницу ищет,
Вестницу Зевсовой воли (она ведь быстра точно ветер!),
Дабы послать за туманным Гипносом с быстрою вестью.
Вот призвала Ириду и молвит ей дружеской речью:
Бумага, акварель, гуашь,
1870
«О, благодатного Зефира златокрылатая дева,
Эроса матерь благая, ты ветролетной плесницей
В мрачного Гипноса дом гесперийский ступай побыстрее,
Осмотри ты и Лемнос прибойный, лишь только отыщешь,
Молви — бессонные очи Крониона пусть зачарует
На день единый, пока я за индов, мне милых, сражаюсь!
Преобрази только облик, черноопоясанной девы
Никты прими обличье, Гипноса матери темной,
Именем чуждым прикройся, я и сама поступаю
Так, когда принуждает судьба и преображаюсь
То в Артемиду, то в деву Фемиду, а то в Киферейю!
Паситею в супруги сули — за ее снисхожденье
Он мне поможет, бог Гипнос… Тебе я не напоминаю:
Ради любовных утех невозможное деет влюбленный!»
Гера рекла — и взнеслась златокрылая дева Ирида,
Небо рассекши крылами; на Пафос, на Кипра пределы
Взор направила острый, на Библа отроги взглянула,
На ассирийца Адониса благолюбовные воды,
След взыскуя воздушный Гипноса, быстрого бога —
И отыскала на склонах брачного Орхомена!
Оставлял он там часто след стопы быстролетной
У затворов жилища возлюбленной Паситеи.
Снова лик изменила Ирида, невидимой ставши,
И приняла обличье незнаемой сумрачной Никты.
Злоковарная, рядом с Гипносом встала Ирида,
Молвила, ложная матерь, обманнольстивые речи:
«Сыне! Доколе Кронидом я презираема буду?
Мне Фаэтонта довольно ярости, Ортроса гнева,
Мне довольно гонений от Эригенейи жестокой!
Зевс породил полукровку, чтоб кровного сына унизить!
Смертный меня позорит и сына. Всю ночь неустанно
Разгоняет мой сумрак своим таинственным светом
Яркопылающим Бромий, тебя утруждает бессоньем!
Всеукрощающим, Гипнос, зовешься? Не медли сразиться
С бодрствующими мужами, ибо земного Лиэя
Мнимый блеск побеждает шествие ночи, и наши
Угасают созвездья в сиянье светочей Вакха!
Смертный меня позорит — он, светоносный, сильнее
Ярче и осиянней девы лучистой, Селены!
Стыдно мне Эригенейи, смеющейся громко над тьмою;
Ложна, как оказалось, ярость моя, для чужого
Солнца создана ночь — отражать его свет ежедневно!
Ты же, сын мой любимый, должен возненавидеть
Сатиров тайнообрядцев и Вакха, что сон презирает!
Матери помилосердствуй, помилосердствуй и Гере,
Дия всевластного очи сном зачаруй невозбранно
Только лишь на день единый, для честных индов защиты,
Коих сатиры гонят и Вакх теснит прежестоко!
Всеукрощающим, Гипнос, зовешься, и коль не противно,
Взоры направь ты по воле моей — и у Фив семивратных
Зевса бессонного снова увидишь за всенощным бденьем,
Дия уйми бесчестье, Амфитрион ведь далече,
В меднозданных доспехах сражается в битве свирепой
Яростно, а у Алкмены в ложнице Зевс почивает
И не насытится страстью ночь уж лунную третью!
Ах, не дай мне увидеть Луну четвертую снова,
На Крониона, сыне, ополчись, да не будет
Наслаждаться он девять дней и ночей сладострастьем!
Вспомни, что с Мнемосиной случилось. Ведь почивал он
С нею девять полных ночей в бессонье любовном,
К деторождению страсти полный ненасытимой!
Всеукрощающий бог, но иной, тебе лишь подобный
Крыльями, Эрос-малютка Кронида жалом уметал!
Смилуйся же над родом индов моих смуглокожих,
Сжалься, они ведь подобны родительнице смуглотою!
Темных спаси, темнокрылый! Земли не прогневай ты, Гайи,
Хаосу равной по летам, отцу моему! От единой
Гайи мы все происходим, кто только и есть на Олимпе!
Не трепещи пред Кронидом, благоволит к тебе Гера,
Не трепещи пред Семелой — сжег ее жаркий соложник!
Пламенная зарница не может с тобою равняться,
Тяжкоропщущий гром, грохочущий в тучах, не может!
Ты лишь единый крылами взмахнешь — и Зевс бездыханным
Будет на ложе столько, сколь Гипнос только захочет!
Ведаю, ты вожделеешь одной из Харит, коль стремишься
Жалом томимый желанья, не раздражай понапрасну
Матери Паситеи, Геры, владычицы брака!
Коль пожелаешь при Тефис жить, у левкадского мыса,
Помощь Дериадею подай, потомку Гидаспа!
Будь же с соседом тих: круговратный поток Океана,
Бьющийся рядом с тобою — пращур Дериадея!»
Так рекла — согласился Гипнос и, повинуясь
Матери мнимой, взлетает. Клянется он взоры опутать
Зевса всезрящего сном на три обращения Эос.
Умолила Ирида его лишь на день единый
Кронова сына опутать сердце дремотою сладкой.
Повиновался Гипнос, надеждой на свадьбу ведомый.
Быстрая же Ирида пустилась обратной дорогой,
Возвестить поспешая приятную новость хозяйке.
<…>
…Гипнос,
Страсти соратник, опутал дремою очи Зевеса.
В сонной покоился неге Дий, зачарованный страстью,
Коей и видеть не должно, прикованный к милой супруге.
καὶ φθονερὸς πραπίδεσσι χόλος διεπάφλασεν Ἥρης
ζῆλον ἐρευγομένης ἐπὶ Περσέι καὶ Διονύσῳ.
ἤθελε δὲ Κρονίδαο καὶ ὄμματα καὶ φρένα θέλγειν
εἰς γάμον ἠπεροπῆα καὶ εἰς πτερὸν ἡδέος Ὕπνου
ἑλκόμενον μετὰ λέκτρον, ὅπως δολίῃ τινὶ τέχνῃ
Ζηνὸς ἔτι κνώσσοντος ἐπιβρίσειε Λυαίῳ.
<…>
αὐτὴ δὲ Χρεμέταο μετήιεν Ἕσπερον ὕδωρ
Ἥρη μητιόωσα, γέρων βαρὺς ὁππόθι κάμνει
οὐρανίῃ στροφάλιγγι Λίβυς κυρτούμενος Ἄτλας,
καὶ Ζεφύρου δυσέρωτος ἐδίζετο σύγγαμον Ἶριν,
Ζηνὸς ἐπειγομένοιο διάκτορον, ὄφρα τελέσσῃ
ἠερόθεν σκιόεντι ποδήνεμον ἄγγελον Ὕπνῳ.
τὴν δὲ καλεσσαμένη φιλίῳ μειλίξατο μύθῳ·
“Ἶρις, ἀεξιφύτου Ζεφύρου χρυσόπτερε νύμφη,
εὔλοχε μῆτερ Ἔρωτος, ἀελλήεντι πεδίλῳ
σπεῦδε μολεῖν ζοφόεντος ἐς Ἑσπέριον δόμον Ὕπνου·
δίζεο καὶ περὶ Λῆμνον ἁλίκτυπον· εἰ δέ μιν εὕρῃς,
λέξον, ἵνα Κρονίωνος ἀθελγέος ὄμματα θέλξῃ
εἰς μίαν ἠριγένειαν, ὅπως Ἰνδοῖσιν ἀρήξω.
ἀλλὰ δέμας μετάμειβε, μελανζώνου δὲ θεαίνης
μορφὴν Νυκτὸς ἔχουσα δυσειδέα μητέρος Ὕπνου
γίνεο κυανέη ψευδώνυμος, ὅττι καὶ αὐτὴ
ἀντιτύποις μελέεσσιν, ὅτε χρέος ἐστὶν ἀνάγκης,
εἰς Θέμιν, εἰς Κυθέρειαν, ἐς Ἄρτεμιν εἶδος ἀμείβω.
Πασιθέης δ᾽ ὑμέναιον ὑπόσχεο, τῆς διὰ κάλλος
ἱμείρων ἀνύσειεν ἐμὸν χρέος· οὔ σε διδάξω,
ὅττι γυναιμανέων τις ἐπ᾽ ἐλπίδι πάντα τελέσσει.„
ὣς φαμένης πεπότητο θεὰ χρυσόπτερος Ἶρις
ἠέρα παπταίνουσα, καὶ εἰς Πάφον, εἰς χθόνα Κύπρου
ἀπλανὲς ὄμμα τίταινε, τὸ δὲ πλέον ὑψόθι Βύβλου
Ἀσσυρίου σκοπίαζεν Ἀδώνιδος εὔγαμον ὕδωρ,
διζομένη περίφοιτον ἀλήμονος ἴχνιον Ὕπνου.
εὗρε δέ μιν γαμίοιο παρὰ κλέτας Ὀρχομενοῖο·
κεῖθι γὰρ αἰὲν ἔμιμνε νοοπλανὲς ἴχνος ἑλίσσων,
Πασιθέης ἐρόεντα παρὰ προπύλαια θαμίζων.
καὶ δέμας ἀλλάξασα μετάτροπον εὔσκοπος Ἶρις
κυανέης ἄγνωστον ἐδύσατο Νυκτὸς ὀπωπήν·
Ὕπνου δ᾽ ἐγγὺς ἵκανε δολοπλόκος· οἷα δὲ μήτηρ
κλεψινόοις ὀάροις ἀπατήλιον ἴαχε φωνήν·
“τέκνον ἐμόν, τέο μέχρις ἐμὲ Κρονίδης ἀθερίζει;
οὐχ ἅλις, ὡς Φαέθων με βιάζεται, ὅττι καὶ αὐτὸς
Ὄρθρος ἀκοντίζει με καὶ Ἠριγένεια διώκει;
Ζεὺς νόθον υἷα φύτευσεν, ὅπως ἐμὸν Ὕπνον ἐλέγξῃ.
εἷς βροτὸς αἰσχύνει με καὶ υἱέα· παννύχιος γὰρ
μυστιπόλῳ σπινθῆρι φεραυγέα δαλὸν ἀνάπτων
Βάκχος ἀμαλδύνει με, καὶ ἐγρήσσων σε χαλέπτει.
Ὕπνε, τί πανδαμάτωρ κικλήσκεαι; οὐκέτι θέλγεις
ἀνέρας ἐγρήσσοντας, ὅτι χθονίοιο Λυαίου
κῶμον ἐμὸν νίκησε νόθον σέλας· ἡμετέρων γὰρ
φαιδροτέραις δαΐδεσσι κατακρύπτει φλόγας ἄστρων.
εἷς βροτὸς αἰσχύνει με φαεσφόρος, ὅττι καλύπτει,
καὶ μεγάλην περ ἐοῦσαν, ἐμῆς ἀκτῖνα Σελήνης.
ἅζομαι Ἠριγένειαν ἐπεγγελόωσαν Ὀμίχλῃ,
ὅττι νόθον μεθέπω νύχιον σέλας· ἀλλοτρίῳ γὰρ
ποιητῷ Φαέθοντι φαείνομαι ἠματίη Νύξ.
ἀλλὰ σύ μοι, φίλε κοῦρε, χολώεο δίζυγι θεσμῷ
μυστιπόλοις Σατύροισι καὶ ἀγρύπνῳ Διονύσῳ·
δὸς χάριν ἀχνυμένῃ σέο μητέρι, δὸς χάριν Ἥρῃ,
καὶ Διὸς ὑψιμέδοντος ἀθελγέα θέλξον ὀπωπὴν
ἐς μίαν ἠριγένειαν, ὅπως Ἰνδοῖσιν ἀρήξῃ,
οὓς Σάτυροι κλονέουσι καὶ εἰσέτι Βάκχος ὀρίνει.
Ὕπνε, τί πανδαμάτωρ κικλήσκεαι; ἢν ἐθελήσῃς,
τρέψον ἐμοὶ τεὸν ὄμμα, καὶ ἑπταπύλῳ παρὰ Θήβῃ
πάννυχον ἐγρήσσοντα πάλιν Κρονίωνα νοήσεις·
λῦσον ἀτασθαλίην ἀδίκου Διός· Ἀμφιτρύων μὲν
νόσφιν ἑοῦ θαλάμοιο σιδηροχίτων μετανάστης
μάρναται· Ἀλκμήνῃ δὲ παρέζεται ἐνδόμυχος Ζεύς,
νυμφιδίην ἀκόρητος ἔχων τρισέληνον ὀμίχλην.
μὴ Διὸς ἐγρήσσοντος ἴδω καὶ νύκτα τετάρτην.
ἀλλά, τέκος, Κρονίωνι κορύσσεο, μὴ πάλιν ἄλλην,
μὴ πάλιν ἐννεάκυκλον ἀναπλήσειεν ὀμίχλην.
Μνημοσύνης προτέρης μιμνήσκεο· τῇ παριαύων
ἐννέα νύκτας ἔμιμνεν, ἔχων ἄγρυπνον ὀπωπήν,
οἶστρον ἔχων πολύτεκνον ἀκοιμήτων ὑμεναίων.
πανδαμάτωρ θεὸς ἄλλος ὁμόπτερος, εἴκελος Ὕπνῳ,
βαιὸς Ἔρως, Κρονίδην ὀλίγῳ νίκησε βελέμνῳ.
Γηγενέων δ᾽ ἐλέαιρε γονὴν μελανόχροον Ἰνδῶν·
δὸς χάριν· ὑμετέρης γὰρ ὁμόχροές εἰσι τεκούσης·
ῥύεο κυανέους, κυανόπτερε· μηδὲ χαλέψῃς
Γαῖαν ἐμοῦ γενετῆρος ὁμήλικα, τῆς ἄπο μούνης
πάντες ἀνεβλάστησαν, ὅσοι ναετῆρες Ὀλύμπου.
μὴ τρομέοις Κρονίδην, ὅτε σύγγαμος ἵλαος Ἥρη·
μὴ τρομέοις Σεμέλην, ἣν ἔφλεγεν αὐτὸς ἀκοίτης.
οὐ στεροπὴ πυρόεσσα δυνήσεται ἰσοφαρίζειν,
οὐ βροντὴ βαρύδουπος ἀρασσομένων νεφελάων·
μοῦνον ἐμοὶ πτερὰ πάλλε, καὶ ἀκλινέων ἐπὶ λέκτρων
μίμνει Ζεὺς ἀτίνακτος, ὅσον χρόνον, Ὕπνε, κελεύεις.
ἔκλυον, ὡς ποθέεις Χαρίτων μίαν· ἀλλ᾽ ἐνὶ θυμῷ
οἶστρον ἔχων θαλάμοιο φυλάσσεο, μηδὲ χαλέψῃς
μητέρα Πασιθέης, ζυγίην θαλαμηπόλον Ἥρην.
εἰ δὲ σὺ ναιετάεις παρὰ Τηθύι Λευκάδα πέτρην,
Δηριάδῃ χραίσμησον, ὃν ἤροσεν Ἰνδὸς Ὑδάσπης·
γείτονι πιστὰ φύλαξον, ἐπεὶ τεὸς ἠχέτα γείτων
Ὠκεανὸς κελάδων προπάτωρ πέλε Δηριαδῆος.„
ὣς φαμένη παρέπεισε. καὶ οἷά τε μητρὸς ἀκούων
Ὕπνος ἀνεπτοίητο, καὶ ὤμοσεν ὄμματα θέλγειν
Ζηνὸς ἀκοιμήτοιο καὶ εἰς τριτάτης δρόμον Ἠοῦς·
ἀλλά μιν ᾔτεεν Ἶρις, ἵνα Κρονίωνα πεδήσῃ
ὑπνώειν ἕνα μοῦνον ἐπὶ δρόμον Ἠριγενείης.
αὐτόθι δ᾽ Ὕπνος ἔμιμνε, δεδεγμένος εὔγαμον ὥρην.
καὶ ταχινὴ πεπότητο θεὰ παλινόστιμος Ἶρις·
σπερχομένη δ᾽ ἤγγειλεν ἀμεμφέα μῦθον ἀνάσσῃ.
<…>
καὶ Διὸς ὄμματα θέλξεν ὁμόστολος Ὕπνος Ἐρώτων.
ὄφρα μὲν ἁβρὸς ἴαυεν ἐν ἄνθεσι θελγόμενος Ζεύς,
ἀγκὰς ἔχων παράκοιτιν ἀθηήτων ἐπὶ λέκτρων…
Нонн, «Деяния Диониса», XXXV.262—264, 275—276 (V в. н.э., пер. Ю. Голубца). Зевс, пробудившись, хочет покарать Гипноса, который коварно погрузил его в сон по желанию Геры. Мать Гипноса, Ночь, заступается за него.
…тут Зевс пробудился
На вершинах Кавказа, Гипноса сбросил покровы,
Уразумел во мгновенье ока Геры лукавство…
<…>
Гипноса заключил бы он во мрачной пучине,
Если б не Ночи моленья, мирящей бессмертных и смертных.
…ἔγρετο δὲ Ζεὺς
Καυκάσου ἐν κορυφῇσιν ἀπορρίψας πτερὸν Ὕπνου·
καὶ δόλον ἠπεροπῆα μαθὼν κακοεργέος Ἥρης…
<…>
Ὕπνον ὀμιχλήεντι κατεκλήισε βερέθρῳ,
εἰ μὴ Νὺξ ἱκέτευε, θεῶν δμήτειρα καὶ ἀνδρῶν.
Бог сна как помощник Афины
Квинт Смирнский, «После Гомера», I.123—131 (IV в. н.э., пер. А. Большакова). По воле Афины, желающей погубить амазонку Пенфесилею и тем самым нанести удар троянцам, Гипнос посылает обманный сон, побуждающий Пентесилею сразиться с Ахиллом.
Та же [= Пенфесилея] отправилась спать, и, подкравшись, смежил ее очи
сладостный Сон. По веленью Паллады ниспослано было
с неба высокого тут сновиденье обманное спящей,
дабы она, его видя, погибелью стала троянцев,
как и своей, пожелав, чтобы к битве готовились рати.
Вот, как задумала то Тритогения [= Афина] грозная сердцем,
гибельный сон обволок ее полностью, словно родитель,
и побуждает сразиться скорей с быстроногим Ахиллом
без опасений и страха.
Ἣ δὲ κιοῦς᾽ εὕδεσκεν, ὕπνος δέ οἱ ὄσς᾽ ἐκάλυψε
νήδυμος ἀμφιπεσών. Μόλε δ᾽ αἰθέρος ἐξ ὑπάτοιο
Παλλάδος ἐννεσίῃσι μένος δολόεντος Ὀνείρου,
ὅππως μιν λεύσσουσα κακὸν Τρώεσσι γένηται
οἷ τ᾽ αὐτῇ, μεμαυῖα ποτὶ πτολέμοιο φάλαγγας.
Καὶ τὰ μὲν ὣς ὥρμαινε δαΐφρων Τριτογένεια·
τῇ δ᾽ ἄρα λυγρὸς Ὄνειρος ἐφίστατο πατρὶ ἐοικώς,
καί μιν ἐποτρύνεσκε ποδάρκεος ἄντ᾽ Ἀχιλῆος
θαρσαλέως μάρνασθαι ἐναντίον.
Бог сна как помощник Диониса, Афродиты и эротов
Нонн, «Деяния Диониса», XV.86—113 (V в. н.э., пер. Ю. Голубца). Эпизод из мифа о завоевании Дионисом Индии. Гипнос помогает Дионису как отцу своей возлюбленной — хариты Пасифаи (Пасифеи).
И пока среди гор томимые жаждой бродили
Инды, сладостный Гипнос, раскинув широкие крылья,
Пал на зыбкие взоры индов неукрощенных,
Их усыпил, уязвленных в разум винною влагой,
Угождая во всем Пасифаи отцу, Дионису!
Вот уж один и навзничь во сне опрокинулся, ликом
В небо повернут, и, сонный, пары выдыхает хмельные;
Тот головою тяжелой припал к брегам каменистым
И, бездыханный, раскинул члены на гальке прибрежной,
Что-то бормочет, блуждая умом в сновидениях дневных,
Пальцами крепко сжимая виски и лоб в опьяненье;
Третий простерся ниц на песке зыбучем безвольно,
Обе руки вдоль бедер своих уронив как попало;
Сей, упершись руками, трясет головой, извергая
Винную пену, другой же, судорогой объятый,
Скрючился, словно змея, когда она спит, отдыхая!
Часть отрядов враждебных в чаще лесной воевала —
Дремлет один под дубом, другой в изножии вяза,
Некий же воин свалился под падуб раскидистый набок,
Левую руку закинул на лоб, забыв о сраженье
Множество воев окрест лежит, подобное груде
Мертвых, и оглашают небо пьяные всхлипы
Обеспамятевших воев… Вот один, прислонившись
К древнему лавру спиною, носом клюет непрестанно;
Дремлют в цепкой дремоте другие на ворохе веток
Перистолистной пальмы и благоплодной оливы,
И ветерок лишь колеблет над ними верхушки деревьев.
ὄφ>ρα <μὲν οἰνωθέντες ἐν οὔρεσιν ἔτ>ρ<εχον Ἰνδοί,
τό>φρα <δὲ νήδυμος Ὕπνος ἑὸν πτερὸν οὖ>λο<ν ἑλίξας
ἀκλινέων σφαλεροῖσιν ἐπέχραεν ὄ>μμ<ασιν Ἰνδῶν,
εὔνασε δ᾽ οἰστρηθέντας ἀμετρήτῳ ν>όον ο<ἴνῳ,
Πα>σιθέης γε<νε>τῆ<ρι> χαρι<ζόμενος Δι>ονύσῳ·
<ὧ>ν ὁ μὲν ὕπτιος εὗδεν ἄνω νεύον<τι προσώ>π<ῳ
ὑ>πναλέῳ μυκτῆρι μεθυσφαλὲς <ἄσθμα τιταίνων>,
ὃς δὲ βαρυνομένην κεφαλὴν <ἐπεθήκα>τ<ο πέτρῳ>,
νωθρὸς ἐυκροκάλῳ ποταμη<ίδι κείμενος> ὄ<χθῃ>,
ἠματίοις δ᾽ ὀάριζε νοοπλαν<έεσσιν ὀνείροι>ς
ὀρθὰ περὶ κροτάφοισι πεπηγ<ότα δάκτυλα βά>λλων·
πρηνὴς δ᾽ ἄλλος ἔην τετανυσ<μένος, εἶχε δ>ὲ δισσὴ<ν>
χεῖρα καθιεμένην ἰσοελκέα δίζυγι μηρῷ·
καί τις ἑῆς παλάμης κεφαλὴν ἐπερείσατο καρπῷ
οἶνον ἀναβλύζων· ὁ δὲ καμπύλα γυῖα συνάπτων,
ὡς ὄφις ἀμφιέλικτος, ἐκέκλιτο, λοξὸς ἰαύων.
καὶ χορὸς ἀντιβίων πεφορημένος εἰς ῥάχιν ὕλης,
ὃς μὲν ὑπὸ δρυὸς εὗδεν, ὁ δὲ πτελέης ὑπὸ θάμνῳ,
ἄλλος ἐπὶ πλευρῇσι πεσὼν ἐκλίνετο φηγῷ,
λαιὴν ὀφρυόεντι βαλὼν ἔπι χεῖρα μετώπῳ·
καὶ πολὺς ἐσμὸς ἴαυε λάλος νέκυς, ἠέρι πέμπων
ἀλλοίης ἀχάλινον ἀσημάντου θρόον ἠχοῦς
οἰνοβαρής· ἕτερος δὲ τινασσομένοιο καρήνου
γηραλέης πλατὺ νῶτον ἐπέτρεπε πυθμένι δάφνης·
τὸν δὲ βαρὺ κνώσσοντα βαθυσ<τρώ>των ἐπὶ λέκτρ<ων>
ἀκροκόμου φοίνικος ἢ εὐώδινος <ἐλαίη>ς
ῥιπίζων ἀνέμοισιν ἕλιξ ἐπεσύρι<σεν ὄρ>πηξ·
Нонн, «Деяния Диониса», XVI.250—259, 276—279 (V в. н.э., пер. Ю. Голубца). Гипнос помогает влюбленному Дионису овладеть амазонкой Никайей, погружая ее в дрему, чтобы эроты разожгли в ней страсть.
Гравюра, 1923
Ум помрачился девы, слабеет отроковица,
Клонится головою она то вправо, то влево,
Кажется ей и мнится, что озеро вдруг двойное
Встало перед глазами, чело тяжелеет, пред взором
Вдруг поплыли вершины родимых гор зверносных,
Уж подогнулись колена и наземь она опустилась
Будто сама собою, и Гипнос возносит на крыльях
Деву… Так погрузилась она в томление страсти!
Эрос дикарку увидел и показал Дионису,
Гипносу помогая, Немесида смеется.
<…>
Так лукавая свадьба во сне свершается, в дреме:
Гипнос ей помогает, и дремлющая юница
Девственность потеряла… но зрела друга эротов,
Гипноса, в шествии чудном, обманута опьяненьем!
καὶ φρένα δινηθεῖσα μέθῃ βακχεύετο κούρη,
καὶ κεφαλὴν ἐλέλιζε μετήλυδα δίζυγι παλμῷ,
καὶ διδύμην ἐδόκησεν ἰδεῖν πολυχανδέα λίμνην
ὄμματα δινεύουσα· βαρυνομένου δὲ καρήνου
δέρκετο θηροβότου διπλούμενα νῶτα κολώνης·
καὶ τρομεροῖσι πόδεσσιν ὀλισθήσασα κονίῃ
εἰς πτερὸν αὐτοκύλιστος ἐσύρετο γείτονος Ὕπνου·
καὶ γαμίῳ βαρύγουνος ἐθέλγετο κώματι νύμφη.
τὴν μὲν ἰδὼν εὕδουσαν Ἔρως ἐπεδείκνυε Βάκχῳ,
Ὕμνον ἐποικτείρων· Νέμεσις δ᾽ ἐγέλασσεν ἰδοῦσα.
<…>
καὶ δολόεις γάμος ἦεν ὀνειρείης τύπον εὐνῆς
Ὕπνον ἔχων συνάεθλον· ἐνοσφίσθη δὲ κορείης
παρθενικὴ κνώσσουσα, καὶ ἔδρακε πομπὸν Ἐρώτων
Ὕπνον ὑποδρηστῆρα μεθυσφαλέων ὑμεναίων.
Нонн, «Деяния Диониса», XLII.330—340 (V в. н.э., пер. Ю. Голубца). Дионис, безответно влюбленный в смертную деву Берою, видит свою возлюбленную во сне и молит Гипноса и божеств любви снова послать ему такое же сновидение.
Так вот и Дионису приснилась причина печали,
Призрак зыбучий, прозрачный послал ему сон полуночный,
С коим хотел сочетаться Вакх любовью… Проснулся
Бог, а девы не видно, и снова желает забыться…
Все ж испытал мимолетно он радость любовных объятий
На лепестках анемонов, столь быстро гибнущих в мире!
Плакал над увяданьем бог безмолвно, молился
Гипносу с Эросом, даже звезде, Афродите вечерней,
Чтоб насладиться ему любовью в таком сновиденье
С призраком зыбким любимой…
οὕτω καὶ Διόνυσος, ἔχων ἰνδάλματα μόχθων,
μιμηλῷ πτερόεντα νόον πόμπευεν ὀνείρῳ,
καὶ σκιεροῖσι γάμοισιν ὁμίλεεν. ἐγρόμενος δὲ
παρθένον οὐκ ἐκίχησε, καὶ ἤθελεν αὖτις ἰαύειν·
καὶ κενεὴν ἐκόμισσε μινυνθαδίης χάριν εὐνῆς,
εὕδων ἐν πετάλοισι ταχυφθιμένης ἀνεμώνης.
μέμφετο δ᾽ ἀφθόγγων πετάλων χύσιν· ἀχνύμενος δὲ
Ὕπνον ὁμοῦ καὶ Ἔρωτα καὶ ἑσπερίην Ἀφροδίτην
τὴν αὐτὴν ἱκέτευεν ἰδεῖν πάλιν ὄψιν ὀνείρου,
φάσμα γάμου ποθέων ἀπατήλιον.
(предположительно изображение Авры).
Римский форум в Салониках, 1-я пол. II в. н.э.
Нонн, «Деяния Диониса», XLVIII.282—287 (V в. н.э., пер. Ю. Голубца). Титанида Авра, спутница Артемиды, бранит Гипноса, пославшего ей вещий сон о том, что ей предстоит сочетаться любовью с Дионисом.
Вот предсказанье какое дикая Авра узнала.
Были сны неразумны — разве не эти эроты
Ловят и жен, и мужей, загоняя их в ловчие сети?
Пробудилася дева, гневалась против лавра,
Эроса и Киприду бранила, но Гипноса — больше,
Глупому сновиденью угрозы она обращала…
τοῖον ὄναρ μαντῷον ὀρεστιὰς ἔδρακεν Αὔρη.
οὐδὲ μάτην πρὸς Ἔρωτας ἔην ὄναρ, ὅττι καὶ αὐτοὶ
εἰς λίνον ἄνδρα φέρουσι καὶ ἀγρώσσουσι γυναῖκα.
κούρη δ᾽ ἐγρομένη πινυτόφρονι μαίνετο Δάφνῃ,
καὶ Παφίῃ καὶ Ἔρωτι μαχέσσατο, καὶ πλέον Ὕπνῳ
χώσατο τολμήεντι, καὶ ἠπείλησεν Ὀνείρῳ,
Нонн, «Деяния Диониса», XLVIII.620—638 (V в. н.э., пер. Ю. Голубца). С помощью Гипноса Дионис овладевает спящей Аврой против ее воли.
Вот Иовакх [= Дионис] узрел на земле заснувшую деву,
Под крылами летейского Гипноса спящую Авру,
И подкрался бесшумно, босыми ступая ногами
По траве к беззащитной, безгласной и бездыханной
Осторожною дланью колчан узорчатый с девы
Он снимает и прячет лук и стрелы в пещере,
Дабы Гипноса крыл ненароком не потревожить
Он повязками крепко ноги юницы опутал,
Нежные пясти девы обвил бечевою он прочной,
Дабы не ускользнула, запрокинул на землю
Нежное бремя, во сне готовое для Афродиты,
Снял он брачную жатву с Авры, спящей глубоко,
Стал супругом, но выкуп не заплатил! И дева
На земле, хмельная, отдана в жены Лиэю!
Лик охватил крылами тонкотенными Авры
Гипнос, пособник в страсти Диониса, и сам он
Ведал услады Киприды, вспомощник верный Селены,
В сладостных сновиденьях с ласковой знаясь любовью.
Брак с ней во сне свершился…
καί μιν ἰδὼν Ἰόβακχος ἐπ᾽ ἀστρώτοιο χαμεύνης
νυμφιδίου ληθαῖον ἀμεργομένην πτερὸν Ὕπνου,
ἄψοφος ἀκροτάτοισιν ἀσάμβαλος ἴχνεσιν ἕρπων
κωφὸν ἀφωνήτοιο μετήιε δέμνιον Αὔρης·
χειρὶ δὲ φειδομένῃ γλαφυρὴν ἀπέθηκε φαρέτρην
παρθενικῆς, καὶ τόξα κατέκρυφε κοιλάδι πέτρῃ,
μή μιν ὀιστεύσειε τιναξαμένη πτερὸν Ὕπνου·
καὶ δεσμοῖς ἀλύτοισι πόδας σφηκώσατο κούρης,
καὶ παλάμαις ἑλικηδὸν ἐπεσφρηγίσσατο σειρήν,
μή μιν ἀλυσκάζειεν· ἐπιστορέσας δὲ κονίῃ
παρθενικὴν βαρύυπνον ἑτοιμοτάτην ἀφροδίτῃ
Αὔρης ὑπναλέης γαμίην ἔκλεψεν ὀπώρην.
καὶ πόσις ἦν ἀνάεδνος· ὑπὲρ δαπέδοιο δὲ δειλὴ
οἰνοβαρὴς ἀτίνακτος ἐνυμφεύθη Διονύσῳ·
καὶ σκιεραῖς πτερύγεσσι περισφίγγων δέμας Αὔρης
Ὕπνος ἔην Βάκχοιο γαμοστόλος, ὅττι καὶ αὐτὸς
πειρήθη Παφίης, καὶ ὁμόζυγός ἐστι Σελήνης,
καὶ νυχίης φιλότητος ὁμόστολός ἐστιν Ἐρώτων·
καὶ γάμος ὡς ὄναρ ἔσκε.
Бог сна как помощник героев и людей
Аполлоний Родосский, «Аргонавтика», IV.146—161 (III в. до н.э., пер. Г. Церетели). Медея взывает к Гипносу, чтобы тот помог ей погрузить в сон змея, охраняющего золотое руно.
Апулийская краснофигурная ваза, ок. IV в. до н.э.
Дева [= Медея] под взглядом его [= змея] подошла и голосом сладким
Стала Сон призывать, высочайшего бога, на помощь,
Чтобы он змея смирил; призвала и богиню ночную [= Гекату],
Недр царицу земных, дабы способ дала подступиться.
Следом шел Эзонид [= Ясон], преисполненный жуткого страха.
Песнью чаруемый змей стал меж тем извитый в пружину
Длинный хребет распускать, выпрямляя несчетные кольца,
Сходно с тем, как волна в утихающем море спадает
Черная, шум издавая глухой. Чудовище все же,
Страшную голову вверх поднимая, было готово
Их обоих схватить несущими гибель зубами.
Но Медея, сломив можжевельника ветвь и обмазав
Зельем могучим ее, разведенным в питье, с наговором
Ею чудовища глаз коснулась; разлился повсюду
Запах от зелья и сон навел; опустилась на землю
Змея грозная пасть; разошлись бесконечные кольца;
Вдаль протянулся хвост по всему многодеревному лесу.
τοῖο δ᾽ ἑλισσομένοιο κατ᾽ †ὄμματος εἴσατο† κούρη,
Ὕπνον ἀοσσητῆρα, θεῶν ὕπατον, καλέουσα
ἡδείῃ ἐνοπῇ, θέλξαι τέρας, αὖε δ᾽ ἄνασσαν
νυκτιπόλον, χθονίην, εὐαντέα δοῦναι ἐφορμήν.
εἵπετο δ᾽ Αἰσονίδης, πεφοβημένος· αὐτὰρ ὅγ᾽ ἤδη
οἴμῃ θελγόμενος δολιχὴν ἀνελύετ᾽ ἄκανθαν
γηγενέος σπείρης, μήκυνε δὲ μυρία κύκλα,
οἷον ὅτε βληχροῖσι κυλινδόμενον πελάγεσσιν
κῦμα μέλαν κωφόν τε καὶ ἄβρομον· ἀλλὰ καὶ ἔμπης
ὑψοῦ σμερδαλέην κεφαλὴν μενέαινεν ἀείρας
ἀμφοτέρους ὀλοῇσι περιπτύξαι γενύεσσιν.
ἡ δέ μιν ἀρκεύθοιο νέον τετμηότι θαλλῷ,
βάπτους᾽ ἐκ κυκεῶνος, ἀκήρατα φάρμακ᾽ ἀοιδαῖς
ῥαῖνε κατ᾽ ὀφθαλμῶν, περί τ᾽ ἀμφί τε νήριτος ὀδμή
φαρμάκου ὕπνον ἔβαλλε· γένυν δ᾽ αὐτῇ ἐνὶ χώρῃ
θῆκεν ἐρεισάμενος, τὰ δ᾽ ἀπείρονα πολλὸν ὀπίσσω
κύκλα πολυπρέμνοιο διὲξ ὕλης τετάνυστο.
Валерий Флакк, «Аргонавтика», VIII.68—74 (I в. н.э., пер. А. Блейз). Медея взывает к Гипносу, чтобы тот помог ей погрузить в сон змея, охраняющего золотое руно.
Тотчас колхидянка [= Медея] руки простерла ко звездам, вздымая
посох волшебный и стала тебя призывать чужеземным напевом,
Сон-праотец: «О услышь меня, Сон всемогущий! Прошу я,
дева колхидская: ныне сойди лишь на этого змея!
Часто я рогом твоим усмиряла бурливые волны,
тучи, зарницы и сполохи в небе, но всё же о большем
ныне молю: уподобься, сколь можешь, губителю-брату!»
Iamque manus Colchis †crinem†que intenderat astris
carmina barbarico fundens pede teque ciebat,
Somne pater· ᾽Somne omnipotens, te Colchi[di]s ab omni
orbe voco inque unum iubeo nunc ire draconem,
quae freta saepe tuo domui, quae nubila cornu
fulminaque et toto quicquid micat aethere, sed nunc,
nunc age maior ades fratrique simillime Leto.
Нонн, «Деяния Диониса», XXV.57—62 (V в. н.э., пер. Ю. Голубца). Гипнос усыпляет сестер-Грай, чтобы Персей смог принудить их указать дорогу к логову Горгоны Медузы. В отрывке сравниваются деяния Вакха и Персея.
Не таковы свершенья Бромия: тайно ль он крался?
Нет! Но в полном доспехе! Он не в засадах таился,
Избегая дозора сестринских зраков бессонных,
Подстерегая дрёмы Форковых дщерей (их Гипнос
Усыпил!), дабы выйти к безоружной Медусе!
οὐ ποσὶν ἕρπων
Βάκχος ἐθωρήχθη δολόεις πρόμος, οὐδὲ λοχήσας
φρουρὸν ἀκοιμήτοιο μετήλυδα κύκλον ὀπωπῆς
Φορκίδος ἀλλοπρόσαλλον ἀμειβομένης πτερὸν Ὕπνου
ἤνυσε θῆλυν ἄεθλον ἀθωρήκτοιο Μεδούσης·
Нонн, «Деяния Диониса», XLVII.319—336 (V в. н.э., пер. Ю. Голубца). Гипнос посылает утешительный сон Ариадне, покинутой Тесеем на острове Наксос.
Апулийский краснофигурный стамнос, ок. 400-390 до н.э.
Плачущая Ариадна так восклицала, тоскуя:
«Сладостный Гипнос явился, Тесей любимый покинул,
Счастлива ль я в сновиденье? Себя в стране кекропийской
Я узрела, любимый Тесей уж в отческих домах
Сладостное единенье с чистою Ариадной
Подготавливал, пляски и песни в честь девы звучали,
Радостными перстами я брачный алтарь убирала,
Брачным венцом уж кудри венчала, а рядом любимый
Был в одеждах нарядных, готовый к обрядам Киприды!
Сладостное сновиденье! Увы мне, несчастной! Оставил
Неневестною деву жених! Пейто! Милосердья!
Празднеств брачных не стало, во мраке полночном осталась!
Эос из зависти злобной расхитив все, появилась!
Я пробудилась — со мною нет желания сердца!
Мнимые лики эротов являлися предо мною,
Видела я обманный сон о свадьбе счастливой,
Не состоявшейся, милый Тесей меня бросил навеки!
Даже кротчайший Гипнос жесток ко мне…
ὀψὲ δὲ δακρυόεσσα τόσην ἐφθέγξατο φωνήν·
“ὕπνος ἐμοὶ γλυκὺς ἦλθεν, ἕως γλυκὺς ᾤχετο Θησεύς·
αἴθε …………………..
〈τίπτε〉 με τερπομένην ἔτι κάλλιπεν; ὑπναλέη δὲ
Κεκροπίην ἐνόησα, καὶ ἔνδοθι Θησέος αὐλῆς
ἁβρὸς ἔην ὑμέναιος ἀειδομένης Ἀριάδνης
καὶ χορός, ἡμετέρη δ᾽ ἐπεκόσμεε τερπομένη χεὶρ
εἰαρινοῖς πετάλοισι τεθηλότα βωμὸν Ἐρώτων·
καὶ γάμιον στέφος εἶχον· ἔην δέ μοι ἐγγύθι Θησεὺς
εἵμασι νυμφιδίοισι θυηπολέων Ἀφροδίτῃ.
ὤμοι, ποῖον ὄνειρον ἴδον γλυκύν· ἀλλά με φεύγων
ᾤχετο καλλείψας ἔτι παρθένον· ἵλαθι, Πειθώ·
ταῦτά μοι ἀχλυόεσσα γαμοστόλος ὤπασεν ὄρφνη,
καὶ φθονερὴ τάδε πάντα φαεσφόρος ἥρπασεν Ἠώς·
ἐγρομένη δ᾽ οὐχ εὗρον ἐμὸν πόθον· ἦ ῥα καὶ αὐταὶ
εἰκόνες ἀντιτύπων ζηλήμονές εἰσιν Ἐρώτων,
ὅττι τελεσσιγάμων ἀπατήλιον ὄψιν ὀνείρων
ἱμερτὴν ἐνόησα, καὶ ἱμερόεις φύγε Θησεύς;
εἰς ἐμὲ καὶ φίλος Ὕπνος ἀνάρσιος·
Стаций, «Фиваида», V.195—201 (I в. н.э., пер. Ю. Шичалина). Сомнус помогает женщинам Лемноса, замыслившим истребить всех мужчин на острове.
Хоры умолкли, пиров и приятной забавы означив
меру, и стали стихать голоса с наступлением ночи.
Тут-то, пропитан насквозь темнотою родственной Леты,
Стикса росой увлажнен, обреченные кровли объемлет
Сон и тяжелый покой изливает из грозного рога
и отделяет мужей; но готовы невестки и жены
к бойне, и сестры, смеясь, изощряют хищные стрелы.
conticuere chori, dapibus ludoque licenti
fit modus et primae decrescunt murmura noctis,
cum consanguinei mixtus caligine Leti
rore madens Stygio morituram amplectitur urbem
Somnus et implacido fundit grauia otia cornu
secernitque uiros. uigilant nuptaeque nurusque
in scelus, atque hilares acuunt fera tela Sorores.
Стаций, «Фиваида», I. 336—341 (I в. н.э., пер. Ю. Шичалина). Сомнус как податель утешения и забвения.
Холст, масло, 1878
Тою порой на простор сопредельный ушедшего Феба [= Солнца]
вышла титанова дщерь [= Луна], и, повиснув над миром безмолвным,
росоносящий возок истончил хладеющий воздух.
Скот домашний молчит и птица, и Сон, среди горьких
тихо прокравшись забот, с эфира долу склонился
и милосердно принес забвение тягостной жизни.
iamque per emeriti surgens confinia Phoebi
Titanis late mundo subuecta silenti
rorifera gelidum tenuauerat aera biga;
iam pecudes uolucresque tacent, iam Somnus auaris
inrepsit curis pronusque ex aethere nutat,
grata laboratae referens obliuia uitae.
Нонн, «Деяния Диониса», II.237—238 (V в. н.э., пер. Ю. Голубца).
…Гипнос на сумрачных крыльях
Всю объемлет природу, ей отдых даруя…
…σκιοειδὲς ἑὸν πτερὸν Ὕπνος ἑλίξας
εὔνασε καὶ πνείουσαν ὅλην φύσιν·
Нонн, «Деяния Диониса», XXVI.373—376 (V в. н.э., пер. Ю. Голубца). Войско царя индов, Дериадея, погружается в сон накануне битвы с воинством Диониса.
Пиром они насладились, а после Гипнос полночный
Прилетел — и все войско спит, поджидая Арея.
Но и сладостно спящих сны посещали, и бились
С сатирами до рассвета в призрачном вои сраженье!
τοῖσι μὲν ἕσπερα δεῖπνα καὶ ἐννυχίου πτερὸν Ὕπνου
μέμβλετο, καὶ στρατὸς εὗδεν ἐνόπλιος ἄρεϊ γείτων·
ἐγρεμόθῳ δ᾽ εὕδοντες ἐφωμίλησαν ὀνείρῳ,
μιμηλὴν Σατύροισιν ἀναστήσαντες ἐνυώ.
Нонн, «Деяния Диониса», VII.137—142 (V в. н.э., пер. Ю. Голубца).
Дева ж Семела проснулась с зарею розоволикой,
И над упряжкою мулов бичом из сребра заблистала,
Их погоняя и в прахе улиц прямой оставляя
След от круглых колес своей благозданной повозки.
Гипноса крылья, забвенье дающие, с глаз ее спали,
Дух же девы блуждал в пророческом сновиденье…
τόφρα δὲ καὶ Σεμέλη ῥοδοειδέι σύνδρομος ὄρθρῳ
ἀργυρέης ἐτίταινε δι᾽ ἄστεος ἦχον ἱμάσθλης
ἡμιόνους ἐλάουσα, καὶ ὄρθιος ἄκρα κονίης
λεπτὸς ἐυκνήμιδος ἐπέγραφεν ὁλκὸς ἀπήνης·
ὄμμασι γὰρ ληθαῖον ἀμεργομένη πτερὸν Ὕπνου
ἀντιτύπῳ πόμπευεν ἀλήμονα θυμὸν ὀνείρῳ…
Составление: Анна Блейз (с)
Настоящая статья доступна по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial-NoDerivs» («Атрибуция — Некоммерческое использование — Без производных произведений») 3.0 Непортированная.
