Гласные буквы и планеты

Гласные буквы и планеты («Греческая каббала», глава 4)
Автор: Кьерен Барри (с)
Перевод: Анна Блейз (с)

Еще в глубокой древности люди, наблюдавшие за небом, обратили внимание, что некоторые «звезды» движутся на фоне остальных. Греки называли эти подвижные звезды «блуждающими» (πλανήτης), откуда и происходит современное слово «планеты». Вавилонские астрономы знали пять планет, видимых невооруженным глазом; к ним добавляли Солнце и Луну, обладавшие тем же свойством — перемещаться на фоне неподвижных звезд. Итого планет в древности насчитывалось семь. Греки заимствовали у вавилонян многие представления о планетах, включая и связи между планетами и божествами. Память об этих связях по сей день сохраняется в названиях, которые были даны планетам в честь греко-римских богов.

Семь планет были естественным образом сопоставлены с семью гласными буквами древнегреческого языка. Эти семь гласных стали восприниматься как выражения сил планетных богов. Впервые связь между гласными буквами и планетами была отмечена в арифмологическом трактате «О седмицах», авторство которого приписывают знаменитому врачу Гиппократу (ок. 460 — 377 до н.э.)¹J. Mansfield, The Pseudo-Hippocratic Tract ΠΕΡΙ ΕΒΔΟΜΑΔΩΝ Ch. 1—11 and Greek Philosophy. Assen: Van Gorcum and Co., 1971, 138—146.. Вскоре после этого Аристотель (384—322 до н.э.) упомянул о том, что гласные и другие буквы греческого алфавита обладают различными символическими соответствиями, в том числе с планетами и музыкальными тонами:

Есть семь гласных, гармонию дают семь струн, Плеяд имеется семь, <…> семь было вождей против Фив. <…> сочетания звуков, обозначаемые знаками Ξ, Ψ и Ζ [кси, пси и дзета], они [пифагорейцы] объявляют созвучиями <…> и точно так же отмечается, что расстояние в алфавите от Α до Ω [от альфы до омеги] так же велико, как расстояние от самого большого отверстия в флейтах до самой высокой ноты в них, причем у этих последних число [двадцать четыре] равно всей совокупной гармонии небес²Аристотель, «Метафизика», 1093a—b, пер. А. Кубицкого..

Этот отрывок из Аристотеля — древнейшее упоминание о полной системе нечисловых соответствий для всех двадцати четырех букв древнегреческого алфавита, а именно, а о системе музыкальных нот, которые можно извлечь из флейты. Стоит также обратить внимание, что Аристотель отмечает связь между музыкой и небесами — связь, о которой еще до него учили пифагорейцы. Три «двойных» буквы — дзета (Ζ), кси (Ξ) и пси (Ψ) — назывались так потому, что каждая из них обозначала звук, который можно было составить из двух других букв («дс», «кс» и «пс») и записать как ΔΣ, ΚΣ и ΠΣ соответственно. Буквы Ξ и Ψ были введены Симонидом Кеосским и приняты в Афинах в 403 году до н.э., а до этого обозначаемые ими звуки так и записывались двумя буквами — ΚΣ и ΠΣ.

Еще одно изменение, внесенное Симонидом в древнегреческий алфавит, относилось к разграничению долгих и коротких форм гласных, обозначающих звуки «э» (эта и эпсилон) и «о» (омега и омикрон). До этого обе формы каждого звука обозначались одной и той же буквой, и гласных в алфавите было всего пять. Таким образом, параллели между гласными буквами и планетами не могли возникнуть ранее 403 года до н.э., когда в алфавит были введены две дополнительные гласные — эпсилон и омега. Этим объясняется соображение Гигина о том, что буквы, добавленные Симонидом, связаны с кифарой Аполлона — ведь у нее семь струн³R. Graves, The White Goddess. London: Faber & Faber, 1961, 227..

Поскольку орбиты планет, согласно Пифагору, порождали «музыку сфер», а Платон вслед за пифагорейцами отождествлял их с семью нотами звукоряда, семь гласных букв естественным образом ставились в соответствие этим семи нотам⁴Платон, «Государство», X.617b.. Поэтому в некоторых магических заклинаниях из египетской Александрии встречаются фразы наподобие: «В твоем семибуквенном имени утверждена гармония семи нот» (PGM XII.775—776) или «Воспеваю твою священную силу в песнопении ΑΕΗΙΟΥΩΩΩ» (PGM XIII.630). В указаниях к другому ритуалу приводится еще одна группа соответствий, а именно, семь направлений: восток, север, запад, юг, верх, низ и центр.  

Обратившись [лицом] к восходящему солнцу, вытяни правую руку свою влево и левую — также влево и скажи: α. [Обратившись лицом] на север, выставь вперед кулак одной лишь правой руки и скажи: εε. Затем [обратись лицом] на запад, вытянув обе руки перед собой, и скажи: ηηη. [Обратись лицом] на юг, прижав обе [руки] к животу, и скажи: ιιιι. [Обратись лицом]  к земле, склонившись и коснувшись [руками] кончиков пальцев на ногах, и скажи: οοοοο. Глядя в воздух и держа обе руки на сердце, скажи: υυυυυυ. Глядя в небу и держа обе руки на голове, скажи: ωωωωωωω (PGM XIII.824—842).

Впервые такое песнопение упоминается у александрийского философа Деметрия (I век до н.э.) в трактате «О стиле». Рассуждая о зиянии и об элизии гласных⁵Зияние — стечение нескольких гласных звуков подряд; элизия — здесь: пропуск одного из гласных для устранения зияния. — Примеч. перев., Деметрий пишет:

Египетские жрецы в своих хвалебных песнопениях богам используют семь гласных, произнося их подряд; и это пение столь благозвучно, что люди внимают ему вместо флейты и кифары⁶Demetrius, On Style, 71. // W. Rhys Roberts (tr.), London: William Heinemann Ltd., 1973, 347..

Филон Иудейский (ок. 30 до н.э. — 45 н.э.) развивает эту тему в трактате «О сотворении мира», добавляя рассуждения о грамматике:

Значение ее [седмицы] сказывается <…> в благороднейших из наук, грамматике и музыке. Ведь лира, имеющая семь струн соответственно хору планет, образует главные созвучия, являясь, можно сказать, родоначальницей всякого музыкального инструмента. И из [рассматриваемых] в грамматике звуков, тех, которые в прямом смысле называются гласными, — семь, поскольку они звучат сами по себе и образуют членораздельное звучание в соединении со всеми остальными. Ведь они восполняют недостаточность и полугласных, образуя полноценные звуки, и преобразуют и изменяют природу глухих, сообщая им свою силу, чтобы непроизносимое стало произносимым⁷Филон Александрийский, «О сотворении мира», 126, пер. А. Вдовиченко..

Схожие соображения о связи между гласными, планетами и нотами высказывает Никомах Герасский в «Руководстве по гармонике»:

Гласные звуки получили свои названия от тонов семи сфер, каждая из которых по природе своей производит особый звук. Мудрецы говорят, что и сами по себе, и во всех своих сочетаниях эти звуки непроизносимы, поскольку тон в этом отношении играет такую же роль, как монада — среди чисел, точка — в геометрии и буква — в грамматике. Но соединяясь с материальностью согласных, как душа соединяется с телом (порождая живое существо), а гармония — со струнами (порождая ноты и мелодии), они обретают божественные силы, действенные и ведущие к совершенству. Вот почему теурги, взывая к богам, символически издают шипящие и щелкающие звуки, нечленораздельные и нестройные⁸Nicomachus, Harmonicum Enchiridion. // Jan, Carl (ed.), Musici Scriptores Graeci, 276. // S. Gersh (tr.), From Iamblichus to Eriugena. Leiden: Brill, 1978, 295..

Древние ассоциации между семью греческими гласными и музыкальными тонами, представленными в символике Аполлоновой лиры и музыки сфер, тщательно исследованы в двух книгах, посвященных пифагорейско-платоновской концепции гармоничного мироздания. Первая из них — «Музыка сфер» нью-йоркского музыкального критика Джейми Джеймса, вторая — «Тайна семи гласных» Джоселина Годвина, профессора музыки из Колгейтского университета.

Как мы знаем из сочинений Гиппократа и Аристотеля, семь гласных букв были соотнесены с планетами уже к началу IV века до н.э. Но чтобы понять, какой именно планете ставилась в соответствие каждая из гласных, следует обратиться к более поздним авторам. Греческий историк Плутарх Херонейский (45—125 C.E.), бывший жрецом Аполлона в Дельфах, написал трактат «Об “Е” в Дельфах», в котором сообщает, что в знаменитом Дельфийском оракуле и древнем храме Аполлона, помимо известных изречений ΓΝΩΘΙ ΣΑΥTON («Познай себя») и ΜΗΔΕΝ ΑΓΑΝ («Ничего чрез меру»), была также начертана буква эпсилон (E). Кроме того, сохранились греческие монеты с изображением буквы Е, подвешенной между центральными колоннами храма.

Объясняя, какое отношение буква Е имеет к Аполлону, один из персонажей Плутарха утверждает:

Есть <…> семь букв, произносимых чистым голосом [т.е. семь гласных]; есть семь созвездий [т.е. планет], двигающихся по небу движением чистым и независимым; от начала алфавита буква «Е» из гласных вторая, а солнце — из созвездий второе после луны. А Аполлон, как считают все эллины, тождествен солнцу⁹Плутарх, «Об “Е” в Дельфах», 4, пер. Н. Клячко..

Чтобы понять этот отрывок, следует вспомнить, что древнегреческие философы, такие как Платон и Аристотель, придерживались геоцентрической картины мира и полагали, что на ближайшей к Земле орбите вращается Луна, за ней — Солнце, за ним — «блуждающие звезды» (Венера, Меркурий, Марс, Юпитер и Сатурн), а за ними — «неподвижные звезды»¹⁰Эта последовательность небесных сфер описана в «Государстве» Платона, X.616—617: «Круг самого большого вала — пестрый, круг седьмого вала — самый яркий; круг восьмого заимствует свой цвет от света, испускаемого седьмым; круги второго и пятого валов близки друг к другу по цвету и более желтого, чем те, оттенка, третий же круг — самого белого цвета, четвертый — красноватого, а шестой стоит на втором месте по белизне» (пер. А. Егунова). Согласно комментарию А. Лосева к этому месту, «[ц]вета [небесных] сфер соответствуют цвету самих планет. Сфера неподвижных звезд самая пестрая, так как передается всеми оттенками составляющих ее светил, седьмая сфера — солнечная — самая яркая, восьмая — Луна и Земля — сияет отраженным светом Солнца; вторая — Сатурн — и пятая — Меркурий — золотисто-желтоваты; третья — Юпитер — раскалена до белизны, четвертая — Марс — пылает красным цветом; шестая — Венера — яркой белизны». — Примеч. перев.. Порядок планет устанавливали на основании того, за какое время каждая из них обходила весь зодиак: чем больше времени на это требовалось планете, тем более удаленной от Земли она считалась. Упомянутое Плутархом соответствие буквы Е Солнцу согласовалось с этим ранним, платоновским порядком планет, в котором Солнце и впрямь было «вторым после Луны».

Другая геоцентрическая система, в которой сфера Солнца помещалась на четвертом месте, сложилась во времена Архимеда (287—212 гг. до н.э.)¹¹W. Burkert, Lore and Science in Ancient Pythagoreanism. Cambridge: Harvard University Press, 1972, 318.. Этот более поздний порядок небесных сфер (Земля, Луна, Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер, Сатурн и неподвижные звезды) часто называют птолемеевым, поскольку знаменитый древний астролог Клавдий Птолемей (100—178 гг. н.э.) использовал его как стандартный в своих влиятельных трудах по астрономии и астрологии — «Альмагесте» и «Тетрабиблосе» («Четверокнижии»). Геоцентрическая система Птолемея, отраженная и в цицероновском трактате «Сон Сципиона», оставалась в астрономии общепринятой до тех пор, пока Коперник не возродил гелиоцентрическую теорию пифагорейцев. Поскольку семь гласных в качестве символов планет почти всегда фигурировали совокупно, конкретные соответствия отдельных букв планетам, скорее всего, менялись в зависимости от принятого порядка планет. Иными словами, соответствия по платоновской и птолемеевой системам различались¹²См., например: Макробий, «Комментарий на “Сон Сципиона”», I.6, 70..

Особую систему соответствий между гласными звуками и семью небесами использовал гностик Марк. По свидетельству Иринея Лионского (125—203 гг. н.э.), раннего отца церкви, Марк соотносил небеса со звуками в следующем порядке:

И первое небо произносит α (альфа), следующее за ним ε (эпсилон), третье η [эта], четвертое и среднее из семи издает звук ι (йоты), пятое о (омикрон), шестое υ (ипсилон), седьмое и четвертое от среднего произносит стихию ω (омега)¹³Ириней Лионский, «Против ересей», I.14.7, пер. Н. Сагарды..

Семь небес были условно связаны с планетными сферами и находились под управлением различных ангелов или сил, иерархия, имена и качества которых варьировались в широких пределах от одного гностического текста к другому. Верховное божество помещалось выше сфер семи планет, в восьмой области, именуемой Огдоадой.

Еще один автор той эпохи, Порфирий (не путать со знаменитым неоплатоником, носившим то же имя), написавший комментарий к «Искусству грамматики» Дионисия Фракийского, сообщает, что альфа была посвящена Венера, йота — Солнцу, омикрон — Марсу, ипсилон — Юпитеру, а омега — Сатурну¹⁴J. Bidez, Vie de Porphyre. Hildesheim: G. Olms, 1964, appendix, 72.. Соотнесение первой гласной, альфы, с Венерой может показаться странным, если только здесь не использован акрофонический метод под названием «нотарикон»: в этом случае планету Венера обозначает первая буква ее греческого имени, «Афродита» (ΑΦΡΟΔΙΤΗ). На том же основании эпсилон (Е) могли соотносить либо с Луной, как первую букву имени «Геката» (ΕΚΑΤΗ), либо с Меркурием, как первую букву имени «Гермес» (ΕΡΜΗΣ). Впрочем, Джоселин Годвин вероятно прав, утверждая, что альфа соотнесена здесь с Венерой по ошибке. Дело в том,  что остальные соответствия, перечисленные у Порфирия, следуют птолемеевому порядку планет, который в эллинистическую эпоху уже стал общепринятым¹⁵J. Godwin, The Mystery of the Seven Vowels. Grand Rapids, MI: Phanes Press, 1991, 20—21, 64..

Здесь стоит добавить, что планеты соотносились также с определенными часами суток. Эта система соответствий предопределила порядок дней недели, который используется и по сей день. Вот как объясняет это О. Нойгебауэр в книге «Точные науки в древности»:

Греческая картина мира <…> на всех уровнях следует модели, распределяющей планеты сообразно их сидерическим периодам обращения. Это отражено даже в последовательности планетных дней недели, которой мы пользуемся и поныне. Здесь Солнце помещается между Марсом и Венерой, а Луна — перед Меркурием. И даже в сутках каждому из двадцати четырех часов соответствует свой «управитель», и эти управители сменяют друг друга в том же порядке. Например, начав с Солнца как управителя первого часа, мы получаем следующую таблицу:

«Управитель» первого часа считается управителем суток в целом. Так и возникает последовательность семи дней, которыми управляют планеты в следующем порядке:

* Солнце
* Луна
* Марс
* Меркурий
* Юпитер
* Венера
* Сатурн

Такова последовательность дней недели, и таков же стандартный порядок планет в индийской астрологии. Происхождение этой системы — несомненно греческое, и дело не только в том, что она опирается на порядок планет, основанный на их удаленности от Земли, но и в том, что здесь используется разделение суток на 24 часа. Это не вавилонский, а эллинистический (и, в конечном счете, египетский) способ исчисления времени. В современной литературе такой порядок планет нередко называют «халдейским», но это не имеет ни малейшего отношения к реальности¹⁶O. Neugebauer, The Exact Sciences in Antiquity. New York: Dover, 1967, 169..

Семидневная неделя, основанная на последовательности семи планет, вошла в широкое употребление в странах Средиземнорья лишь в I—II веках н.э. М. Фарбридж отмечает, что в греческой и семитской символике числу семь начали придавать особое значение еще до того, как сложилось астрологическая концепция седмицы планет (пришедшая на смену представлению о пяти планетах). Таким образом, семидневная неделя, по-видимому, восходит к разделению лунного месяца (28 дней) на четыре четверти¹⁷M.H. Farbridge, Studies in Biblical and Semitic Symbolism. Hoboken, NJ: Ktav Publishing House, 1970, 132—134.. В различных областях Римской империи использовались различные последовательности планетных дней — в зависимости от того, какая астрологическая система была принята в той или иной местности. Но в конце концов за первый день недели повсеместно приняли воскресенье, день Солнца, — после того, как в 321 году н.э. император Константин объявил его официальным днем отдыха¹⁸M. Maas, John Lydus and the Roman Past. London: Routledge, 1992, 57—58.. Разумеется, дни недели тоже подвергались нумерологической интерпретации на основе пифагорейской символики чисел. Например, Иоанн Лид (византийский чиновник и историк, живший в первой половине VI века н.э.), обращаясь к пифагорейским источникам, связывал четвертый день недели с четвертой планетой, четырьмя поворотными точками на пути солнца и четырьмя фазами луны¹⁹Иоанн Лид, «О месяцах», II.9..

Благодаря соответствиям с планетами семь гласных греческого алфавита легко включились в обширную систему «симпатий», использовавшуюся в античной астрологии, алхимии и магии. В эту систему входили благовония, драгоценные камни, металлы, растения, цвета, музыкальные ноты, эмоции, добродетели и пороки. В числе дисциплин, внесших большой вклад в развитие системы каббалистических соответствий, была алхимия, зародившаяся в эллинистическом Египте. В трудах ранних алхимиков эпохи эллинизма заметны влияния гностицизма и магии; эти работы изобилуют странными символами, а подчас и записаны шифром. Французский ученый Марселен Бертло в своем труде по истории химии в древнем мире отмечал:

Алхимия неуклонно расширяла свою территорию, первым делом установив связи между металлами и планетами, основанные на таких признаках сходства, как яркость, цвет и число. К этим сравнительно поздним соображениям добавилось более древнее, а именно, значение числа семь — священного числа, которое присутствует повсюду: и в днях недели, и в количестве планет и подвластных им небесных сфер, и в соответствующих им металлах, цветах, струнах кифары и музыкальных нотах, которые те издают, и в количестве гласных греческого алфавита, и в количестве звезд Большой Медведицы, и в числе греческих мудрецов, и в числе ворот семивратных Фив, и в числе вождей, осаждавших этот город, согласно Эсхилу²⁰M. Berthelot, La Chimie des Anciens et du Moyen Age. Paris: 1893, 74..

Один из примеров подобных ассоциаций между планетами, металлами, цветами и днями недели встречается в описании митраизма у языческого автора Цельса — в его трактате «Правдивое слово» (ок. 178 н.э.), направленном против христианства. Плутарх отмечал, что обряды и мистерии культа Митры, солнечного бога-быкоубийцы, зародились в среде зороастрийцев-персов, а в пределы Римской империи проникли благодаря пиратам из Киликии (области на территории современной Турции)²¹Плутарх, «Сравнительные жизнеописания. Помпей», 24.. Митраистские ценности самопожертвования, верности, честности и чести пришлись по душе и морякам, и римским легионерам, на протяжении II века н.э. воздвигшим храмы Митре Искупителю, известному также под именем Солнца Непобедимого (Sol Invictus), по всей Римской империи. Распространившись так широко, митраизм стал главным соперником христианства в борьбе за место официальной религии Римской империи, — и эта борьба продолжалась до тех пор, пока в 337 году н.э. император Константин не отдал предпочтение христианству. Память об этом затяжном соперничестве сохранилась в привязке дня рождения Искупителя к 25-му декабря — дню, на который по юлианскому календарю приходилось зимнее солнцестояние и в который египтяне праздновали рождение Солнца. Поскольку Митра отождествлялся с Солнцем, его рождество стали отмечать в этот же день. И в свете популярности этого праздника ранние христиане решили принять его же за день рождения Иисуса, чтобы упростить себе борьбу за сердца приверженцев²²J.G. Frazer, The Golden Bough. London: Macmillan Press, 1922, ch. 37.. Таковы истоки современного католического Рождества.

Но вернемся к вопросу о соответствиях планет. Цельс описывает восхождение души через семь небес в контексте митраистских мистерий. Это же восхождение отражено в семи степенях посвящения, принятых в митраизме: Ворон, Сокрытый, Воин, Лев, Перс, Солнечный Вестник и Отец. Многие отрывки из Цельса сохранились в сочинении Оригена (ок. 185—254 до н.э.) «Против Цельса». Самого Оригена ранние отцы церкви почитали как выдающегося богослова. Рьяный поборник строгости и воздержания, Ориген дошел до того, что оскопил себя во исполнение стиха 19:12 из Евангелия от Матфея: «…есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит». Он дожил до преклонных лет, но умер не от старости, а от пыток, которым подвергся во время антихристианских репрессий.

В своем пространном опровержении «Правдивого слова» Цельса — пожалуй, величайшей из всех ранних апологий христианства, — Ориген описывает систему соответствий между планетами и металлами:

Истины эти представлены, хотя и смутно, в учении персов и в таинстве Митры, каковое также родом из Персии. В последнем имеется символ двух небесных сфер, одна из которых принадлежит неподвижным звездам, а вторая — планетам и прохождению души через оные. Символ же таков: лествица о семи вратах, а на вершине ее — восьмые врата. Первые из этих врат — свинцовые, вторые — оловянные, третьи — из бронзы, четвертые — из железа, пятые — из некоего сплава, шестые — из серебра, а седьмые — из золота. И первые из них относят к Кроносу (Сатурну), принимая свинец за указание на медлительность этой звезды; вторые — к Афродите (Венере), уподобляя ее яркости и мягкости олова; третьи — к Зевсу (Юпитеру), ибо врата эти покоятся на прочном основании из бронзы; четвертые — к Гермесу (Меркурию), ибо и железо, и Гермес отвечают за всякую работу, трудолюбивы и помогают зарабатывать деньги; пятые — к Аресу (Марсу), ибо врата эти, состоящие из смеси [металлов], неоднородны и разнообразны по качеству; шестые — к Луне, ибо это врата серебряные; седьмые же, золотые — к Солнцу, ибо эти металлы [серебро и золото] подобны их цветам [т.е. цветам Луны и Солнца]²³Ориген, «Против Цельса», VI.22..

Самый ранний из подлинных и надежных авторов, писавших об алхимии, — Зосима Панополитанский, живший в Египте на рубеже III—IV веков н.э.²⁴R. Patai, The Jewish Alchemists. Princeton: Princeton University Press, 1994, 52; J. Doresse, The Secret Books of the Egyptian Gnostics. Rochester, VT: Inner Traditions International, 1986, 99. Сочинения Зосимы разделены на рубрики, обозначенные буквами алфавита. В одной из этих рубрик, озаглавленной «О букве омега», Зосима использует метод нотарикона (аббревиации) и связывает омегу с океаном — как первую букву греческого слова Ὠκεάνης, «Океан». Там же он подтверждает связь между гласной омега и Кроносом, или Сатурном:

Буква омега кругла, состоит из двух частей и в речи телесных созданий принадлежит к седьмому поясу, то есть поясу Сатурна; в речи же бестелесных она есть нечто иное, необъяснимое, о чем было известно лишь Никотею Сокровенному. Итак, в речи телесных созданий имя этой буквы — Океан, источник и семя всех богов²⁵Zosimus, “Upon the Letter Omega”. // M. Berthelot, C. Ruelle, Collection des Anciens Alchimistes Grecs, 221; J. Doresse (trans.), The Secret Books of the Egyptian Gnostics, 100. Жан Доресс утверждает, что Зосима посвятил отдельный трактат каждой букве алфавита (ibid., 278), но это ошибка: в действительности Зосима просто использовал буквы алфавита как способ нумерации, сообразно их общепринятым числовым эквивалентам, хотя в отдельных случаях действительно упоминал в тексте раздела о символике соответствующей буквы..

Словом «стихии» — от στείχω, «идти, проходить (строем)» — греки обозначали не только первоэлементы как последовательность основных составляющих материи, но и буквы алфавита — как последовательность основных составляющих речи²⁶B. Powell, Homer and the Origin of the Greek Alphabet. Cambridge: Cambridge University Press, 1991, 235—236.. Семь гласных, ΑΕΗΙΟΥΩ, тоже стали называться стихиями, поскольку они символизировали силы семи планет, или «первоэлементов» космоса в эллинистической теологии²⁷G. Murray, Five Stages of Greek Religion. London: Watts and Co., 1935, 142.. Об этих силах («вещественных началах»), в частности, говорит апостол Павел в Послании к Галатам, 4:8—9:

Но тогда, не знав Бога, вы служили богам, которые в существе не боги. Ныне же, познав Бога, или, лучше, получив познание от Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите еще снова поработить себя им?

Семь гласных, ΑΕΗΙΟΥΩ, как мистические обозначения планет, фигурируют во многих заклинаниях. Используются они и в великой «Литургии Митры», которую Альберт Дитрих отыскал в Парижском магическом папирусе: здесь они названы «семью бессмертными владыками вселенной»²⁸Ibid., 146.. Называли их и «магическим семибуквием», или гептаграммой²⁹PGM LXIII.6—7; PGM XIII.760.. Нередко они располагаются в виде квадрата, ромба или треугольника, например, так:

A
E E
Η Η Η
I I I I
Ο Ο Ο Ο Ο
Υ Υ Υ Υ Υ Υ
Ω Ω Ω Ω Ω Ω Ω

Семибуквенное имя ΑΕΗΙΟΥΩ, состоящее из одних гласных, встречается также в греческих и коптских магических папирусах в связи с эллинизированным именем иудейского бога — Иао (IAΩ) или Иеу (IEOU). Так греки пытались передать на письме «тетраграмматон», то есть четырехбуквенное имя Бога, которому поклонялись иудеи, — Яхве (יהוה), иногда ошибочно транскрибируемое как «Иегова»³⁰Еще одним замещающим вариантом тетраграмматона было имя «Пипи», возникшее, вероятно, по причине графического сходства между греческими буквами ΠIΠI и еврейским тетраграмматоном יהוה. См.: S. Lieberman, Greek in Jewish Palestine. New York: The Jewish Theological Seminary, 1942, 120 n. 38; H. Betz, The Greek Magical Papyri in Translation. Chicago: University of Chicago Press, 1986, 49 n. 85. Об имени Иао см. также: G. Scholem, Origins of the Kabbalah. Princeton: Princeton University Press, 1990, 32—33, n. 55 и указанные там источники.. Поскольку имя IAΩ тоже состояло исключительно из мистических главных, оно легко поддавалось символическому анализу. Буква йота, центральная в ряду семи гласных, толковалась как символ Солнца или Бога Света, а последние две буквы, альфа и омега, обозначали начало и конец³¹J. Godwin, The Mystery of the Seven Vowels, pp. 63–67.. В гностическом тексте «Пистис София» Иисус так объясняет имя «Иао» своим ученикам:

А вот пояснение сего: «Йота» — поскольку Всё зародилось; «Альфа» — поскольку Всё вернется на круги своя; «Омега» – поскольку грядет Завершение всех Завершений³²«Пистис София», 358, пер. А. Момы..

На изображении из более позднего (рубеж VI—VII вв. н.э.) коптского христианского папируса гласные буквы начертаны на груди Бога-Отца³³M. Meyer and R. Smith (ed.), Ancient Christian Magic—Coptic Texts of Ritual Power. New York: HarperCollins, 1995, 280.. Еще в одном из рукописном тексте из того же собрания, призванном защитить беременную женщину от всякого зла, с гласными буквами связываются семь имен силы и семеро архангелов³⁴Ibid., 124, 316.:

В христианской магии последующих эпох архангелы стали занимать место семи планет в инвокациях и надписях на талисманах. Из этих семи архангелов в канонических книгах Библии упоминаются только Михаэль (Михаил) и Габриэль (Гавриил), а Рафаэль (Рафаил) фигурирует в девтероканонической Книге Товита (4:1). Имена остальных архангелов, приведенные в таблице, происходят из иудейских источников; известно множество вариаций этого перечня³⁵Ibid., 388..

Продолжение: Согласные буквы, стихии и знаки зодиака

Kieren Barry (с)
Перевод: Анна Блейз (с)
Настоящий перевод доступен по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial-NoDerivs» («Атрибуция — Некоммерческое использование — Без производных произведений») 3.0 Непортированная.

• 1
  J. Mansfield, The Pseudo-Hippocratic Tract ΠΕΡΙ ΕΒΔΟΜΑΔΩΝ Ch. 1—11 and Greek Philosophy. Assen: Van Gorcum and Co., 1971, 138—146.
• 2
  Аристотель, «Метафизика», 1093a—b, пер. А. Кубицкого.
• 3
  R. Graves, The White Goddess. London: Faber & Faber, 1961, 227.
• 4
  Платон, «Государство», X.617b.
• 5
  Зияние — стечение нескольких гласных звуков подряд; элизия — здесь: пропуск одного из гласных для устранения зияния. — Примеч. перев.
• 6
  Demetrius, On Style, 71. // W. Rhys Roberts (tr.), London: William Heinemann Ltd., 1973, 347.
• 7
  Филон Александрийский, «О сотворении мира», 126, пер. А. Вдовиченко.
• 8
  Nicomachus, Harmonicum Enchiridion. // Jan, Carl (ed.), Musici Scriptores Graeci, 276. // S. Gersh (tr.), From Iamblichus to Eriugena. Leiden: Brill, 1978, 295.
• 9
  Плутарх, «Об “Е” в Дельфах», 4, пер. Н. Клячко.
• 10
  Эта последовательность небесных сфер описана в «Государстве» Платона, X.616—617: «Круг самого большого вала — пестрый, круг седьмого вала — самый яркий; круг восьмого заимствует свой цвет от света, испускаемого седьмым; круги второго и пятого валов близки друг к другу по цвету и более желтого, чем те, оттенка, третий же круг — самого белого цвета, четвертый — красноватого, а шестой стоит на втором месте по белизне» (пер. А. Егунова). Согласно комментарию А. Лосева к этому месту, «[ц]вета [небесных] сфер соответствуют цвету самих планет. Сфера неподвижных звезд самая пестрая, так как передается всеми оттенками составляющих ее светил, седьмая сфера — солнечная — самая яркая, восьмая — Луна и Земля — сияет отраженным светом Солнца; вторая — Сатурн — и пятая — Меркурий — золотисто-желтоваты; третья — Юпитер — раскалена до белизны, четвертая — Марс — пылает красным цветом; шестая — Венера — яркой белизны». — Примеч. перев.
• 11
  W. Burkert, Lore and Science in Ancient Pythagoreanism. Cambridge: Harvard University Press, 1972, 318.
• 12
  См., например: Макробий, «Комментарий на “Сон Сципиона”», I.6, 70.
• 13
  Ириней Лионский, «Против ересей», I.14.7, пер. Н. Сагарды.
• 14
  J. Bidez, Vie de Porphyre. Hildesheim: G. Olms, 1964, appendix, 72.
• 15
  J. Godwin, The Mystery of the Seven Vowels. Grand Rapids, MI: Phanes Press, 1991, 20—21, 64.
• 16
  O. Neugebauer, The Exact Sciences in Antiquity. New York: Dover, 1967, 169.
• 17
  M.H. Farbridge, Studies in Biblical and Semitic Symbolism. Hoboken, NJ: Ktav Publishing House, 1970, 132—134.
• 18
  M. Maas, John Lydus and the Roman Past. London: Routledge, 1992, 57—58.
• 19
  Иоанн Лид, «О месяцах», II.9.
• 20
  M. Berthelot, La Chimie des Anciens et du Moyen Age. Paris: 1893, 74.
• 21
  Плутарх, «Сравнительные жизнеописания. Помпей», 24.
• 22
  J.G. Frazer, The Golden Bough. London: Macmillan Press, 1922, ch. 37.
• 23
  Ориген, «Против Цельса», VI.22.
• 24
  R. Patai, The Jewish Alchemists. Princeton: Princeton University Press, 1994, 52; J. Doresse, The Secret Books of the Egyptian Gnostics. Rochester, VT: Inner Traditions International, 1986, 99.
• 25
  Zosimus, “Upon the Letter Omega”. // M. Berthelot, C. Ruelle, Collection des Anciens Alchimistes Grecs, 221; J. Doresse (trans.), The Secret Books of the Egyptian Gnostics, 100. Жан Доресс утверждает, что Зосима посвятил отдельный трактат каждой букве алфавита (ibid., 278), но это ошибка: в действительности Зосима просто использовал буквы алфавита как способ нумерации, сообразно их общепринятым числовым эквивалентам, хотя в отдельных случаях действительно упоминал в тексте раздела о символике соответствующей буквы.
• 26
  B. Powell, Homer and the Origin of the Greek Alphabet. Cambridge: Cambridge University Press, 1991, 235—236.
• 27
  G. Murray, Five Stages of Greek Religion. London: Watts and Co., 1935, 142.
• 28
  Ibid., 146.
• 29
  PGM LXIII.6—7; PGM XIII.760.
• 30
  Еще одним замещающим вариантом тетраграмматона было имя «Пипи», возникшее, вероятно, по причине графического сходства между греческими буквами ΠIΠI и еврейским тетраграмматоном יהוה. См.: S. Lieberman, Greek in Jewish Palestine. New York: The Jewish Theological Seminary, 1942, 120 n. 38; H. Betz, The Greek Magical Papyri in Translation. Chicago: University of Chicago Press, 1986, 49 n. 85. Об имени Иао см. также: G. Scholem, Origins of the Kabbalah. Princeton: Princeton University Press, 1990, 32—33, n. 55 и указанные там источники.
• 31
  J. Godwin, The Mystery of the Seven Vowels, pp. 63–67.
• 32
  «Пистис София», 358, пер. А. Момы.
• 33
  M. Meyer and R. Smith (ed.), Ancient Christian Magic—Coptic Texts of Ritual Power. New York: HarperCollins, 1995, 280.
• 34
  Ibid., 124, 316.
• 35
  Ibid., 388.