PGM I.262—347. Аполлоново призывание

Источник: Греческие магические папирусы, I.262-347. «Аполлоново призывание»
Перевод, примечания: Анна Блейз (с)

Игнаций Коломбо, "Бранх, сын и жрец Аполлона Дидимского", ок. 1816 — Игнаций Коломбо, «Бранх, сын и жрец Аполлона Дидимского», ок. 1816

Аполлоново призывание¹. Возьми семилиственную ветку лавра² и держи ее в правой руке, [265] пока будешь призывать небесных богов и подземных демонов. Начертай на той лавровой ветви семь³ спасительных знаков.

Знаки эти таковы:

Первый знак [изобрази] на первом листке, второй [270] — на втором и так далее, пока не распределишь все семь знаков по семи листкам. И смотри, не потеряй ни одного листка, а не то нанесешь себе вред. Ибо это величайший оберег для тела: перед ним склоняется все сущее и трепещут моря и скалы, а демоны страшатся богоданных сил этих знаков, которые тебе [275] надобно иметь при себе. Это величайший талисман для сего обряда, так что бояться тебе нечего.

Сам же обряд таков: возьми светильник, не окрашенный красным, и снабди его фитилем из тонкого льна, и наполни розовым или нардовым маслом; и облачись в одежды прорицателя, и возьми в левую руку жезл из черного дерева, а [280] в правую — талисман, то есть лавровую ветвь; и припаси заранее волчью голову⁴, чтобы поставить на нее светильник, а рядом с той головой и светильником сооруди алтарь из необожженной глины, чтобы принести на нем жертву богу; и божественный дух тотчас войдет.

[Приношения богу]. Для [285] воскурения возьми волчий глаз, стиракс, кассию, бделлий и любые [другие] драгоценные пряности, и соверши возлияние вином и медом, молоком и дождевой водой, и приготовь 7 плоских хлебов и 7 круглых жертвенных лепешек. Готовить их от начала и до конца надобно рядом со светильником, облачившись [в одежду для обряда] и воздерживаясь от [290] всех нечистых занятий, от всякого рыбоядения⁵ и от всякого плотского общения, дабы у бога пробудилось сильнейшее влечение к тебе⁶.

И вот имена, которые следует написать на той льняной тряпице, из которой ты сделаешь фитиль для светильника, не окрашенного красным: «Абераментооюлертекс анакс этренлюоо тнема райбай⁷, [295] аэминнаэ баротер ретобаб эанимэа».

Когда исполнишь все указания, данные выше, призови [бога] такой магической песнью:

Царь Аполлон, приди ко мне с Пэаном!
Будь благосклонен, ответы мне дай на вопросы, владыка,
Дельфы оставь, господин, и Пифо у подножья Парнаса,
Лишь сокровенные речи сойдут с моих уст освященных: [300]
Первый из ангелов бога, великого Зевса, Иао⁸,
И Михаил, управляющий вечным небесным порядком, —
Вас я зову и тебя, Гавриил-архиангел, — придите!
Долу с Олимпа сойди, Абрасакс, что ликует с рассветом,
Ты, от востока закат наблюдающий, о Адонаи,
В радости ныне гряди благосклонно, родитель вселенной,
Ты, перед кем вся природа трепещет во страхе, пакербет.
Божью главу заклинаю, она же гора олимпийцев,
Божью печать заклинаю, она же очей наших зренье,
Я заклинаю десницу твою, что простерта над миром,
Божий сосуд заклинаю, в себе изобилье несущий,
Я заклинаю тебя, вечный боже, Эон мирозданья, [310]
Я заклинаю Природу, растущую собственной силой,
Я заклинаю тебя, Адонай, надо всеми сильнейший,
Я заклинаю тебя, Элоай, что заходит и всходит!
Все имена эти, святости полные, я заклинаю:
Да ниспошлют мне божественный дух, чтоб исполнил
То, что в душе у меня и о чем помышляю я сердцем! [315]
Внемли, блаженный, — тебя призываю, кто правит Ураном,
Хаосом, Геей и царством Аидовым, где обитают
[Демоны смертных людей, что когда-то ходили при свете]⁹, —
Демона мне ниспошли за святые мои песнопенья¹⁰,
С тела которого взято сие, — по ночам он блуждает,
Воле покорен твоей; повели ему мне покориться: [320]
Что ни спрошу, пусть ответит правдиво и полно,
Речью учтивой и кроткою, в помыслах мне не противясь.
Ты же не гневайся, бог, на святые мои песнопенья,
Но защищай меня, дабы я вышел на свет невредимым,
Ибо ты сам даровал эти знания смертным, владыка! [325]
Ныне зову тебе именем, с Мойрами численно равным:
Ахаифо тото аиэ иаэиа аиэ аиэ иао тото фиаха¹¹.

И когда он придет, спроси его, о чем пожелаешь, — о прорицании, о гадании на эпических стихах, о наведении снов, о получении откровений во сне, о [330] толковании снов, о насылании болезней и о чем угодно другом, что относится к магическому ремеслу.

Покрой престол и ложе льняным покровом, но оставайся стоять, пока будешь совершать упомянутое воскурение. Если пожелаешь отпустить бога после того, как задашь вопрос, [335] переложи в правую руку упомянутый жезл из черного дерева, который ты держал в левой руке, а лавровую ветвь, который ты держал в правой руке, переложи в левую; и погаси светильник, и соверши такое же воскурение, что и прежде, говоря при этом:

Милость яви, праотец, первородный и саморождённый!
Я заклинаю огонь предначальный, возжегшийся в бездне¹²,
Я заклинаю силу твою, коей всех превосходишь, [345]
Я заклинаю того, кто сражает врагов и в Аиде¹³:
Ныне ступай и на борт корабля своего возвращайся¹⁴,
Мне ж не вреди, но пребудь неизменно ко мне благосклонен.

〈Ἀπολλωνιακὴ ἐπίκλησις·〉 λαβὼν κλῶνα δάφν[ης] ἑπτάφυλλον ἔχε ἐν τῇ δεξ[ιᾷ] χειρὶ [265] καλῶν τοὺς οὐρανίους θεοὺς καὶ χθονίους δαίμον[ας]. γράψον εἰς τὸν κλῶνα τῆς δάφνης τοὺς ζʹ ῥυστικοὺς χ[α]ρακτῆρας. εἰσὶν οἱ χαρακτῆρες οἵδε· τὸν μὲν πρῶτον χαρακτῆρα εἰς τὸ πρῶτον φύλλον, τὸν [δε]ύτερον [270] πάλιν οὕτως εἰς τὸ δεύτερον, ἄχρι λήξεως τῶν ζʹ φύλλων καὶ τῶν ζʹ χαρακτήρων. βλέπε δέ, μὴ ἀπολέσῃς φύλλον [καὶ] σεαυτὸν βλάψῃς· τοῦτο γὰρ μέγιστον σώματος φυλακτικόν, ἐν ᾧ πάντες ὑποτάσσονται καὶ θάλασσα καὶ πέτραι φρίσσουσι καὶ δαίμονες φυλ〈άσσονται χαρ〉ακτήρων τὴν θείαν ἐνέργειαν, ἥνπερ [275] μέλλεις ἔχειν. ἔστιν γὰρ φυλακτήριον μέγιστον τῆς πράξεως, ἵνα μηδὲν πτοηθῇς. ἔστιν δὲ ἡ πρᾶξις· λαβὼν λύχνον ἀμίλτωτον σκεύασον διὰ βυσσίνου ῥάκους καὶ ῥοδίνου ἐλαίου ἢ ναρδίνου καὶ στολίσας σεαυτὸν προφητικῷ σχήματι ἔχε ἐβεννίνην ῥάβδον ἐν τῇ λαιᾷ χειρὶ καὶ [280] τὸ φυλακτήριον ἐν τῇ δεξιᾷ, τουτέστιν τὸν κλῶνα τῆς δάφνης, ἔχε δὲ ἐν ἑτοίμῳ λύκου κεφαλήν, ὅπως ἂν ἐπιθῇς τὸν λύχνον ἐπὶ τῆς κεφαλῆς τοῦ λύκου, καὶ βωμὸν ὠμὸν στησάμενος ἐγγὺς τῆς κεφαλῆς καὶ τοῦ λύχνου, ἵνα ἐπιθύσῃς τῷ θεῷ· καὶ εὐθέως εἰσέρχεται τὸ θεῖον πνεῦμα. ἔστιν [285] δὲ τὸ ἐπίθυμα λύκου ὀφθαλμός, στύραξ, κιννάμωμον, βδέλλα καὶ ὅτι ἔντιμον ἐν τοῖς ἀρώμασι, καὶ σπονδὴν τέλεσον ἀπὸ οἴνου καὶ μέλ[ι]τος καὶ γάλακτος καὶ ὀμβρίου ὕδατος 〈καὶ ποί〉ει πλακοῦντας ζʹ καὶ πόπανα ζʹ. ταῦτα μέλλεις ὅλα ποιῆσαι [ἐγ]γὺς τοῦ λύχνου, ἐστολισμένος καὶ ἀπεχόμενος ἀπὸ [290] πάντων μυσαρῶν πραγμάτων καὶ πάσης ἰχθυοφαγίας καὶ πάσης συνουσίας, ὅπως ἂν εἰς μεγίστην ἐπιθυμίαν ἀγάγῃς τὸν θεὸν εἰς σέ. ἔστιν δὲ τὰ ὀνόματα, 〈ἃ〉 μέλλεις γράψαι εἰς τὸ βύσσινον ῥάκος καὶ ἐλλυχνιάσεις εἰς τὸν ἀμίλτωτον λύχνον· ‘αβεραμενθωουλερθεξ αναξ εθρενλυοω θνεμα ραιβαι· [295] αεμινναε βαρωθερ ρεθωβαβ εανιμεα.’ ὅταν τελέσῃς πάντα τὰ προειρημένα, κάλει τῇ ἐπαοιδῇ· ‘Ἄναξ Ἀπόλλων, ἐλθὲ σὺν Παιήονι, χρημάτισόν μοι, περὶ ὧν ἀξιῶ, κύριε. δέσποτα, λίπε Παρνάσιον ὄρος καὶ Δελφίδα Πυθὼ ἡμετέρων ἱερῶν στομάτων ἄφθεγκτα λαλούντων, [300] ἄγγελε πρῶτε 〈θε〉οῦ, Ζηνὸς μεγάλοιο, Ἰάω, καὶ σὲ τὸν οὐράνιον κόσμον κατέχοντα, Μιχαήλ, καὶ σὲ καλῶ, Γαβριὴλ πρωτάγγελε· δεῦρ᾽ ἀπ᾽ Ὀλύμπου, Ἀβρασάξ, ἀντολίῃς κεχαρημένος, ἵλαος ἔλθοις, ὃς δύσιν ἀντολίηθεν ἐπισκοπιάζει[ς, Ἀ]δωναί· [305] πᾶσα φύσις τρομ[έ]ει σε, πάτερ κό[σ]μοιο, Πακερβηθ. ὁρκίζω κεφαλήν τε θεοῦ, ὅπερ ἐστὶν Ὄλυμπος, ὁρκίζω σφραγῖδα θεοῦ, ὅπερ ἐστὶν ὅρασις, ὁρκίζω χέρα δεξιτερήν, ἣν κόσμῳ ἐπέσχες, ὁρκίζω κρητῆρα θεοῦ πλοῦτον κατέχοντα, ὁρκίζω θεὸν αἰώνιον Αἰῶνά τε πάντων, [310] ὁρκίζω Φύσιν αὐτοφυῆ, κράτιστον Ἀδωναῖον, ὁρκίζω δύνοντα καὶ ἀντέλλοντα Ἐλωαῖον, ὁρκίζω τὰ ἅγια καὶ θεῖα ὀνόματα ταῦτα, ὅπως ἂν πέμψωσί μοι τὸ θεῖον πνεῦμα καὶ τελέσῃ, ἃ ἔχω κατὰ φρένα καὶ κατὰ θυμόν. [315] κλῦθι, μάκαρ, κλῄζω σε, τὸν οὐρανοῦ ἡγεμονῆα καὶ γαίης, χάεός τε καὶ Ἄϊδος, ἔνθα νέμονται … πέμψον δαίμονα τοῦτον ἐμαῖς ἱεραῖς ἐπαοιδαῖς νυκτὸς ἐλαυνόμενον προστάγμασιν σῆς ὑπ᾽ ἀνάγκης, οὗπερ ἀπὸ σκήνους ἐστὶ τόδε, καὶ φρασάτω μοι, [320] ὅσσα θέλω γνώμῃσιν, ἀληθείην καταλέξας, πρηΰν, μειλίχιον μηδ᾽ ἀντία μοι φρονέοντα. μηδὲ σὺ μηνίσῃς ἐπ᾽ ἐμαῖς ἱεραῖς ἐπαοιδαῖς, ἀλλὰ φύλαξον ἅπαν δέμας ἄρτιον ἐς φάος ἐλθεῖν· ταῦτα γὰρ αὐτὸς ἔταξας ἐν ἀνθρώποισι δαῆναι. [325] κλῄζω δ᾽ οὔνομα σὸν Μοίραις αὐταῖς ἰσάριθμον· αχαϊφω θωθω αϊη ϊαηϊα αϊη αϊη ϊαω θωθω φιαχα.’ καὶ ὅταν εἰσέλθῃ, ἐρώτα αὐτόν, περὶ οὗ θέλεις, περὶ μαντείας, περὶ ἐποποιίας, περὶ ὀνειροπομπείας, περὶ ὀνειραιτησίας, περὶ [330] ὀνειροκριτίας, περὶ κατακλίσεως, περὶ πάντων, ὅ[σ]ων ἐστὶν ἐν τῇ μαγικῇ ἐμπει[ρίᾳ]. στρῶσον δὲ θρόνον καὶ κλ[ι]ντήριο[ν δ]ιὰ βυσσίνω[ν], σὺ δὲ στάθητι θύων διὰ τοῦ προειρημένου ἐπιθ[ύ]ματος. καὶ μετὰ τὴν ἐξ[έ]τασιν ἐὰν θέλῃς [335] ἀπολῦσαι αὐτὸν τὸν θεόν, τὴν προειρημένην ἐ[β]εννίνην ῥάβδον, ἣν ἔχεις χειρὶ ἐν τῇ λαιᾷ, μετένεγκον εἰς τὴν δεξιὰν καὶ τὸν κλῶνα τῆς δάφνης, ὃν ἔχεις ἐν τῇ δεξιᾷ χειρί, μετένεγκον εἰς τὴν ἀριστεράν, καὶ σβέσον [340] τὸν καιόμενον λύχνον καὶ χρῶ τοῦ αὐτοῦ ἐπιθύματος λέγων ὅτι· ‘ἵλαθί μοι, προπάτωρ, προγενέστερε, αὐτογένεθλε· ὁρκίζω τὸ πῦρ τὸ φανὲν πρῶτον ἐν ἀβύσσῳ, ὁρκίζω τὴν σὴν δύναμιν, τὴν πᾶσι μεγίστην, [345] ὁρκίζω τὸν φθείροντα μέχρις Ἄϊδος εἴσω, ἵνα ἀπέλθῃς εἰς τὰ ἴδια πρυμνήσια καὶ μή με βλάψῃς, ἀλλ᾽ εὐμενὴς γενοῦ διὰ παντός.’

Источник: Греческие магические папирусы, I.262-347
Перевод, примечания: Анна Блейз (с)

Настоящий перевод доступен по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial-NoDerivs» («Атрибуция — Некоммерческое использование — Без производных произведений») 3.0 Непортированная

1
Обряд для обретения пророческого дара, основанный на призывании Аполлона как бога прорицания.
2
Лавр — священное дерево Аполлона, а 7 — его священное число и символ: у Аполлоновой лиры семь струн, а сам этот бог родился семимесячным и на седьмой день месяца; один его эпитетов — Гебдомагет (Ἑβδομαγέτης), т.е. «Седмичник».
3
На рисунке ниже изображены не семь, а восемь знаков.
4
Волк — священное животное Аполлона; в числе эпитетов этого бога — Ликейский (Λύκειος, в поздней интерпретации — «Волчий», от λύκος, «волк»), Ликеген (Λυκηγενής, «светородный», в поздней интерпретации — «рожденный от волка») и Ликоктон (Λυκοκτόνος, «убийца волков»).
5
В Древнем Египте существовало избирательное табу на употребление рыбы в пищу. Оно распространялось преимущественно на жрецов и членов царской семьи, однако в некоторых областях — и на всех жителей без исключения. Происхождение этого запрета связано с мифом о том, что фаллос Осириса, убитого и расчлененного Сетом, был брошен в Нил и съеден рыбой под названием «оксиринх» (род щуки).
6
Представление о том, что пифии и сивиллы хранят целомудрие в обыденной жизни ради любовного союза с Аполлоном, отражено у Плутарха: «Как Ксенофонт полагает, что невеста мужа должна ему представать, почти еще ничего в жизни не увидев и не услышав, так и эта дева [= Пифия], будучи почти во всем неопытной и несведущей, поистине душой своей сожительствует с богом» («О том, что Пифия более не прорицает стихами», 405c, пер. Л. Фрейберг). Ср. также миф о вожделении Аполлона к троянской прорицательнице Кассандре (Эсхил, «Агамемнон», 1203—1212), свидетельство Геродота о жрице Аполлона в Патаре («…жрица бога в Патарах Ликийских [спит в храме], когда является бог и изрекает оракул (что бывает не всегда, а лишь по временам). Но при явлении бога жрицу запирают с ним по ночам в храме» («История», I.182) и упоминание о дельфийской пророчице «по имени Герофила, а по прозванию Сивилла», которая называла себя «законной женой Аполлона» (Павсаний, «Описание Эллады», X.12.1, пер. С. Кондратьева). Раннехристианские авторы осуждали эту практику и перетолковывали в материалистическом ключе (как следствие физической интоксикации ядовитыми подземными парами, якобы выходившими из расщелины в Дельфийском храме), но, тем не менее, оставили о ней косвенные свидетельства: «О пифийской жрице, чей оракул был самым знаменитым из всех, говорят: когда она садилась близ устья Кастальской пещеры, пророческий дух Аполлона входил в ее срамные части; и, наполнившись им, она изрекала ответы, которые почитались за божественные истины. <…> И такое случалось не единожды и не дважды <…> но всякий раз, как она будто бы воодушевлялась от Аполлона» (Ориген, «Против Цельса», VII.3); «…эта женщина Пифия садилась, говорят, на треножнике Аполлоновом, расставив голени: затем лукавый дух, проникая снизу и входя в нее чрез детородные части, приводил ее в исступление, и она, распустив волосы, начинала бесноваться, испускать изо рта пену, и в таком исступлении изрекать неистовые слова» (Иоанн Златоуст, «Беседы на 1-е послание к Коринфянам», 29.2).
7
Эта палиндромическая последовательность voces magicae, известная под сокращенным названием «формула Аберамен» или «Абераменто», приведена здесь с некоторыми искажениями. Ее точная форма — αβεραμενθωουλερθεξα|ν|αξεθρελυοωθνεμαρεβα. Она неоднократно встречается в текстах PGM (II.125—126, III.67—68, 116—118, IV.181, V.180, XIV.24—25, XXXVIII.20—21, CXXVIa.13—15 и др.); известны эллинистические геммы-амулеты, содержащие эту формулу и изображение Гарпократа, восседающего на цветке лотоса (Bonner 192), или гностического божества Абраксаса (Bonner 203). В PGM формула «Аберамен» употребляется не только в связи с Аполлоном (здесь и в II.195), но и в связи с Сетом-Тифоном (в том числе как его магическое имя). В гностическом контексте начало этой формулы, «Абераменто», иногда используется как имя Иисуса.
8
Строки 301—305 содержат заимствования из гностической традиции (божественные имена Иао и Абраксас) и древнееврейской монотеистической парадигмы (имена ангелов и представление о Зевсе, верховном божестве языческого пантеона, как о едином Боге, которому остальные божества служат как «ангелы»). Тем не менее, все использованные здесь божественные и ангельские имена выступают как эпитеты или ипостаси солнечного божества, к которому обращено заклинание.
9
Перевод строки в квадратных скобках выполнен по реконструкции HDB.
10
От этой строки и до конца гимна текст сходен и во многом совпадает с PGM IV.1968—1987 (см).
11
αχαϊφω θωθω αϊη ϊαηϊα αϊη αϊη ϊαω θωθω φιαχα. Эта последовательность voces magicae представляет собой палиндром, в котором дважды повторено имя «Тот великий» (θωθω, др.-егип. Ḏḥwty-‘ʒ). Точный смысл утверждения о том, что этот палиндром «численно равен Мойрам» неясен. Возможно, имеется в виду лишь его часть — словосочетание αχαϊφω θωθω, которое по греческой нумерологии (изопсефии) эквивалентно числу 3530. Имена трех мойр (Κλωθώ, Λάχεσις, Ἄτροπος) в сумме дают число, близкое этому: 1659 + 1046 + 821 = 3526. Л.М. Бортолани предлагает другие варианты толкования: возможно, следует учитывать не нумерологические соответствия букв, а общее их количество в составе палиндрома — 36; в этом случае Мойры как богини судьбы приравниваются к египетским деканам — 36 звездам или группам звезд, почитавшимся как податели судеб. В этом содержится указание на солярную природу призываемого божества, так как деканы тесно ассоциировались с солнечным богом Ра. Еще одна возможная интерпретация основана на трехчастном членении палиндрома в целом (αχαϊφωθωθω — αϊηϊαηϊα αϊηαϊηϊα — ωθωθωφιαχα) или его половины (αχαϊφω — θωθω — αϊηϊαηϊα): три части палиндрома соответствуют трем Мойрам, а также трем опорным точкам суточного пути солнца (восход — полдень — закат). Солярная символика согласуется «как с символикой самого палиндрома (который мыслится буквенным отображением циклической вечности, эквивалентным уроборосу — змею, кусающему себя за хвост), так и с символикой Мойр, олицетворяющих три стадии — рождение, жизнь и смерть — и три рода времени — Прошлое, Настоящее и Будущее. Таким образом, выражение “с Мойрами численно равным” может означать, что магу известно имя — а, следовательно, и природа — призываемого божества, и что природа эта трехсоставна, как вечно обновляющаяся природа солнца» (LMB 91). Ср. также финал гомерова гимна «К Гермесу», где Аполлон сообщает Гермесу о схожих с Мойрами трех вещих сестрах Фриях, у которых он обучался гаданию: они живут на горе Парнас, посыпают головы ячменной мукой и впадают в пророческий экстаз, поедая мед.
12
В этом заклинании Аполлон тесно отождествляется с египетскими солнечными богами — Амоном, Ра и т.д., и с представлениями о древнейшем солярном божестве, которое явилось в начале времен из первозданного океана-Нуна («бездны», ἄβυσσος).
13
Отсылка к мифу о ночном путешествии Ра через подземный мир, где он еженощно сражает змея Апопа, который пытается помешать его возвращению на небо.
14
Еще одно указание на египетский характер божества, к которому обращено заклинание: греко-римские солнечные божества странствуют по небу на колеснице, а не на ладье, как египетские.